Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки

Воспользовавшись благоприятной атмосферой, Журя поделился с наставником своими переживаниями от встречи с аджудан-шефом Кефулеску.

Дядюшка Сильвестру спокойно заметил:

– Получается, не так страшен чёрт, как его малюют.

Очередную встречу наметили на ближайший понедельник.

Глава 2

Благодаря целому ряду обстоятельств, у будущего авиатора возник определённый круг знакомств, обещавший заманчивые перспективы. Но не тут-то было…

Накануне Рождества 1939 года начальник «Пилотажной школы Мирча Кантакузино» капитан Абелес посоветовал своему питомцу сменить место учёбы.

В глазах Журия вмиг потемнело, в висках застучало, в горле застрял ком. Этот совет был дан в добродушной форме, пожалуй, с некоторым сочувствием в голосе, во время короткой беседы в главной канцелярии школы в центре Бухареста, на улице Бисерика Албы.

Покидая кабинет руководителя школы и уже подойдя к двери, бывший курсант Россетти опомнился, обернулся и подавленным голосом принёс начальнику свои извинения, поблагодарил за доброе отношение и знания, приобретённые в авиашколе.

Такой исход не был неожиданным для Юрия. Пребывая в постоянном напряжении, он подспудно ждал неприятностей или, как он частенько говорил, «падения кирпича на голову».

Расстроенный, он вышел на улицу и вдруг почувствовал, что «падение того самого кирпича» принесло ему огромное облегчение. Он ощутил: небо неожиданно прояснилось. Стало быть, что «обязано случиться, неминуемо последует!»

Дядюшка Сильвестру воспринял отчисление подопечного с огорчением. Это было видно по его лицу. Поинтересовался, при каких обстоятельствах произошло печальное событие. Земляк коротко рассказал.

Сильвестру спросил о его планах в связи с изменившимся положением. Что намерен делать? Удивился, когда Юрий ответил, что собирается ехать домой.

Сильвестру предложил остаться, обещал помочь. Сказал, что найдёт для него в Бухаресте приличную работу. Юрий поблагодарил, но заявил, что никакая сила его здесь не удержит.

– Исключено С националистами, легионерами и прочей фашистской швалью надо разделываться с оружием в руках. В противном случае мир будет залит кровью безвинных людей.

Впервые за всё время их знакомства Сильвестру по-родственному прижал к себе земляка. Чувствовалось, что он взволнован. Извинился, если чем-то, сам того не желая, обидел.

– Вам, уважаемый дядюшка, ничего, кроме благодарности. Поверьте, пожалуйста, говорю от души! За это время многое понял из того, о чём прежде понятия не имел. Искреннее вам спасибо за всё!

Сильвестру назначил на вечер встречу. Посидели, поговорили, как близкие люди. Он дал денег на дорогу и некоторую часть для передачи матери. Оказалось, он дважды её навещал и оказывал незначительную материальную поддержку. Видимо, не по своей инициативе.

Очередная встреча состоялась накануне отъезда земляка в Болград. К удивлению отъезжающего, Сильвестру пригласил его в ресторан. Поговорили на многие темы, которых прежде ни тот, ни другой не касались.

По принятому в Бессарабии обычаю растроганный бывший авиатор в знак благодарности попытался прикоснуться губами к руке старика, но тот мгновенно отдёрнул её и обнял парня. Оба были искренне взволнованы.

Глава 3

В канун Рождества, 23 декабря 1939 года, несостоявшийся лётчик вернулся в родной Болград. Признаться, что в авиацию ему путь заказан, стыдился, продолжал носить курсантскую форму. К тому же другой одежды у него не было.

Друзья полагали, что его приезд связан с рождественскими каникулами. Однако сразу после Нового года за ним пришёл полицейский, велел одеться. К счастью, матери не было дома – ушла на базар. В сопровождении городового он шёл мимо кофейни македонца бай Авраама, расположенной рядом с бюро автобусной «концессии». Неожиданно с крыши автобуса, заставленной чемоданами и багажом пассажиров, носильщик Боря Коломанов, давний знакомый Юры, во весь голос закричал:

– Ай-яй-яй… Ведут его! Ну, теперь ему – амба!

Из кофейни вывалили на тротуар любопытные. Любителям сенсаций было интересно послушать, что кричит с крыши автобуса подвыпивший носильщик, раздававший чемоданы прибывшим пассажирам.

В полицейском участке, едва доставленный перешагнул порог, комиссар полиции Рафтопуло влепил ему звонкую пощёчину, обозвал самозванцем, негодяем, шулером.

Незаконное ношение авиационной формы вряд ли давало для этого повод. Ссылки на то, что он совсем недавно отчислен и у него отсутствует другая одежда, были напрасны.

Полицейский сержант стал спарывать с формы задержанного нашивки, нагрудную авиационную эмблему, «золочёные» пуговицы, с фуражки содрал кокарду с орлом и короной.

Юрию не задали ни одного вопроса. Даже не спросили ни фамилию, ни имя. Зато обругали бог знает как…

Щека горела от крепкого удара. Тем не менее, уходя, он многозначительным тоном поблагодарил полицейского «за неприятное знакомство, которое постарается запомнить». Тот отреагировал молча, его лицо ничего не выражало. Видимо, не дошёл намёк.