Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки

Фитин никогда не говорил о ком-либо плохо. Тем паче о людях из своего окружения. Всегда с улыбкой или добродушной усмешкой. В выдержанных тонах, деликатно, лаконично. Людей, склонных наговаривать на своего товарища по работе, «разбирать по косточкам» или касаться чьих-то пороков, Фитин впоследствии избегал. Но и это делал тонко. В то же время был до конца принципиален. Для характеристики прибегал к ёмкому слову: «Годится» или «Повременим».

При этом он никогда в своё оправдание не ссылался на информацию человека, по вине которого им было принято вначале неверное решение.

Если исход какой-либо разработки не приводил к желаемым результатам или оказывался неэффективным, Фитин не драматизировал ситуацию.

– На нет и суда нет, – говорил он в подобных случаях. – Но всё же надо ещё разок попробовать: не мытьём, так катаньем. Давайте хорошенько подумаем сообща. Не откладывая.

Павел Михайлович выделялся среди руководителей управлений. Под стать ему были некоторые другие начальники. Наверное, их можно назвать «глыбами» оперативного искусства. Разумеется, попадались и те, у кого рыльце было в пуху. А руки? Увы. По самый локоть в крови. Ведомство-то огромное…

Этого, однако, никто и никогда не мог бы сказать о Павле Михайловиче Фитине. И не только потому, что Управление иностранной разведки считалось в НКГБ привилегированным. Его личный состав по своему интеллектуальному уровню и ряду других параметров стоял выше остальных. Прежде всего отличался образованностью, знанием иностранных языков, культурой.

Злиться он тоже не позволял себе. Во всяком случае, никто не видел, чтобы он выходил из себя. Главной для него была работа: продуманная, честная, результативная. Беседовать с Фитиным было одно удовольствие. Приятный, мягкий. Афоризмы и меткие, лаконичные сравнения и эпитеты он не преподносил как некое свое остроумие. Крайне редко повторял удачные выражения. Сказав, тут же их забывал.

На работу в разведку Фитина зачислили в связи с выделившимся из НКВД Иностранным отделом. Тогда же был образован Наркомат государственной безопасности СССР и создано Первое управление, к которому перешли функции ИНО. Павел Михайлович Фитин был утверждён начальником управления. Заместителем – Павел Анатольевич Судоплатов, старший майор ГБ.

Их объединяли скрупулёзная точность в работе и высокая ответственность. У каждого были свои склонности, свой подход к решению проблем, свои представления и свои методы. Но общий язык у них был найден. От их совместной работы был толк. Между ними ни разу не возникла неприязнь и тем паче повод для недоверия. О конфликте и речи быть не могло! А это дорогого стоило, учитывая чрезвычайно не простую обстановку внутри ведомства.

Начальник Первого управления почти не вмешивался в некоторые вопросы, входившие в компетенцию Судоплатова, и проводимые им акции. Как правило, Фитин был в курсе дела. Но здесь только значился руководителем и за очень редким исключением вносил свои поправки, которые всегда оказывались к месту. Это не вызывало обиды у Судоплатова. То же самое происходило, когда поправки предлагал Судоплатов, а Фитин решал, принимать их или нет. Они умели уступать друг другу.

Фитин твёрдо придерживался занятой позиции и продолжал проводить свою линию, невзирая на трудности и целый ряд крайне щепетильных моментов. Они постоянно проявлялись на самых различных ступенях его деятельности, включая и высший правительственный уровень, куда его иногда приглашали либо он сам был вынужден обращаться.

Зная о настороженном отношении Сталина к поступающей из-за рубежа агентурной информации, Фитин тем не менее продолжал без промедления докладывать о ней руководству страны. Однако с каждым днём содержание поступавших агентурных данных становилось всё более угрожающим.

…Едва забрезжил хмурый рассвет, вдруг резко затрезвонила «вертушка».

Павел Михайлович тотчас же взял трубку: дежурный по управлению передал, что за ним выехала машина – необходимо срочно прибыть в наркомат!

Фитин ответил:

– Понял, спасибо. Одеваюсь и жду машину…

Долго ждать не пришлось. Машина подкатила почти тут же. Сразу поехали.

В подобных случаях Павел Михайлович не спрашивал водителя о причине вызова. Он только спросил: «Который час?» Тот ответил: «Четыре ровно!»

Его охватило двойственное чувство: если вызывают к Хозяину, то значит скорее всего немцы что-то всё же предприняли. На душе было тревожно.

Впереди, почти у самого выезда на Московское шоссе, со стороны просеки круто вырулил автомобиль, чуть было не столкнулся с ними, лихо обогнал…

– Ещё бы немного, и мог в нас врезаться! – заметил Павел Михайлович, сидевший на заднем сиденье.

– А во Втором управлении все лихачи, – ответил шофёр.

Павел Михайлович тотчас же понял, что в наркомате произошло что-то серьёзное. Вздохнул с некоторым облегчением: «Значит, не за мной одним послали. Выходит, полковник из люфтваффе прав. Какой молодец! Ему бы памятник при жизни. М-да, вот и “ни одного честного немца нет…” Что он теперь на это скажет?»