Среди мёртвых

– Как я уже намекнул, у Каменского есть хорошее прикрытие в лице генерала ФСБ. По всей видимости, на эту контору он и работает. Так что будьте очень осторожны и не забывайте про конфиденциальность нашей беседы. Он хороший актёр, очень умный, хитрый и расчетливый человек, к тому же обладающий фотографической памятью. Запись с Украины – единственный его просчёт, и другого такого он не сделает.

– Сейчас я могу идти? – спросила женщина, понимая, что уже опаздывает на работу.

– Я могу подвезти вас, если хотите.

– Нет, спасибо, мы сами.

– Всего доброго, Наталья Владимировна!

Она вышла из машины, пряча визитку в карман, с трудом веря в серьёзность разговора.

Вольво двинулся с места и уже через несколько секунд исчез за поворотом.

– Чего так долго? – спросил Михаил. – Я замерз как собака.

– Хватит ныть. – оборвала его Наталья, в голове которой сейчас бушевал настоящий хаос.

– Что он от тебя хотел? – спросил мужчина, догоняя спешно уходящую вперед спутницу.

– Да так, сумасшедший какой-то. Бывший мой что-то там натворил дома.

– Каменский?

– Да нет, второй который. Забей. Пошли на работу.

И пара молча двинулась по тротуару в сторону магазина.

Каменский

Его тело непроизвольно дернулось и он едва не свалился на пол, быстро приходя в сознание. Пытаясь понять, что же произошло, он осмотрелся и прислушался. Сидя на грязном унитазе со спущенными штанами в рабочем сортире это было несложно сделать, тем более, что дверь наружу была закрыта на засов.

Натягивая штаны, он всё ещё слушал и тишина, которой в этом месте быть не могло, очень его настораживала. Свет горел, тоненькой струйкой текла из крана вода. Но почему снаружи было так тихо? Ведь не оглох же он совсем?

Щелкнув пальцами, он убедился, что со слухом полный порядок, взял с бачка унитаза ТСД и включил питание. На экране высветились цифры 06:25.

– И что за на хрен? – едва слышно выругался он, понимая, что происходит что-то очень странное.

В туалет он зашел в половине третьего ночи, спустившись из столовой и собираясь потом идти работать дальше. Зашел, закрыл дверь на засов, снял штаны, сел на унитаз и…. Память возродила последние воспоминания. Ему вдруг стало невыносимо плохо, заболела голова, затошнило и всё. Дальше он уже ничего не помнил. Четыре часа он просидел на унитазе и никто не подумал вскрыть дверь. Никто не стучал и не стучит. И тишина за дверью просто ненормальная. В это время, и вообще в любое другое, здесь было очень шумно. Работали воздуховоды, ездили электророхли, болтали люди – всё кипело и бурлило каждую минуту, 24 часа в сутки, 365 дней в году. Что же случилось такого, что всё это затихло?

Предчувствие, никогда его не подводившее, заставило и на этот раз не спешить. Он тихо подошел к двери и замер. Как в морге, лишь изредка что-то совсем рядом шоркало. Шорк, шорк, шорк.

Сергей пригнулся и постарался разглядеть происходящее за дверью в почти незаметное отверстие, когда-то оставленное в металлическом полотне неаккуратным сварщиком, но не смог ничего увидеть из-за коробов с мусором, которые обычно собирались в этом месте в конце смены. И только ритмичное шорканье продолжало тревожно звучать за дверью.

В таком ожидании он провел ещё полчаса. ТСД показывал семь часов и в это время дневная смена уже должна была дать о себе знать. Но всё по прежнему было тихо. Шорк, шорк, шорк.

В какой-то момент Сергей подумал, что зря себя накручивает. Паранойя – вещь в его обстоятельствах встречающаяся довольно часто. Он протянул руку к засову двери, намереваясь его открыть, как вдруг снаружи кто-то истошно закричал. Мужской ли это был крик или женский, он сначала даже не понял. Всё произошло так неожиданно, что заставило его отскочить от двери, и, в подтверждение его страхов, редкое шорканье стало учащаться и усиливаться, перекатываясь в одну большую шумную волну. Шоооорк, шооооорк, шоооорк.

Он снова попытался разглядеть хоть что-нибудь через дырочку в двери, но уловил лишь серую тень, исчезнувшую справа, в сторону буфера.

Крик перешел в визг. Он эхом пробежал по огромному помещению и быстро захлебнулся в шорк-волне. Мурашки побежали по его телу. Такой жути в фильмах ужасов не придумаешь. Мозг рисовал страшные картины, интуиция советовала забиться в дальний угол и сидеть тихо. Но разум, всё сильнее пробивающийся сквозь несвойственную Каменскому панику, шептал другое.

Долго в туалете не просидишь. Можно сколько угодно гадать, что же происходит снаружи, но до того самого момента, как картина проясниться хотя бы самую малость, выхода не будет. А его обязательно надо было найти. Он потянул дверь на себя и очень осторожно отодвинул засов. Дверь тихо подалась вперед и в образовавшуюся щель Сергей увидел нечто, что даже его непробиваемое естество на мгновение замерло, оцепенело от нереальности и кошмарности происходящего.