Среди монстров

Карим продолжал играть свою роль. Его лицо – лицо Пастаргаев. И Карим понимал, что этой диверсией Томас словно заявлял во всеуслышание: «Смотрите! Карим жив! После столь грандиозной облавы Эрику Манну так и не удалось добраться до него!» И Карим еще никогда не чувствовал себя настолько униженным! Его игра велась в его отсутствие! Все, что Томасу было нужно – это его имя, его фигура. Но сам Карим стал пустышкой. Дальше балом будет править не он.

Он закрыт здесь в конспиративной квартире в пригороде, и она гораздо просторнее и комфортнее всех его предыдущих укрытий. Тут даже есть кровать, и холодильник всегда забит едой. Но почему-то от этих удобств Карим еще больше ощущал себя обманутым и преданным. Все эти мелочи, ублажающие его физические потребности имели под собой одну цель – заставить его забыть о своих планах и стремлениях. И с каждым проведенным здесь днем с кабельным телевидением и горячей ванной положение вещей все больше раздражало его. Он готов был снова оказаться в своей подземной коморке с непрекращающимся гулом проезжающих наверху тяжелых фур, вдыхать запахи заплесневелых труб и старой канализации, променять нормальную пищу на хот-доги и литры газировки, лишь бы вернуть себе свое детище – Жгучего Карлика. Лишь бы снова взяться за его развитие и вдохнуть в него жизнь, претворить в реальность, потому что он настолько гениален, настолько прекрасен, что просто обязан купаться в людской любви.

Карим вдруг поймал себя на мысли, что он еще никогда не был так похож на Северян, как сейчас, готовый принести себя в жертву ради собственной идеи.

***

Звонок телефона разорвал тишину, царившую в кабинете уже второй час.

– Я сделала, как ты просил, – раздался в трубке басовитый голос Амелии, – подкинула ему идею напасть на Седых и Драгоша.

– И? – ответил Эрик.

– Не доверяю я ему. У него точно появился какой-то план.

Эрик тяжело вздохнул.

– Спасибо, Амелия. Глаз с него не спускай, но сама не лезь. Ставь меня в известность.

– Как обычно.

Эрик отключил звонок и грузно откинулся на спинке кресла, от чего оно натянуто завыло.

Что бы там ни казалось со стороны, Амелия всегда будет самым верным солдатом в армии Эрика. Она будет кричать на него, бранить тысячей нецензурных слов, может, даже пощечину влепит, но все это будет не более чем спектакль длиною в десять лет. Фарс, цирк и ничего не значащее зрелище. Их договоренность играть на публику была заключена практически с самого начала. Амелия была своеобразным катализатором предателей. Благодаря ее потрясающему актерскому таланту она вывела на чистую воду большое количество слабых звеньев в их рядах, а Эрик с удовольствием их устранил. И самое главное, этот тандем продолжал работать эффективно.

Черед Валентина Голубки был неизбежен. Он был неплохим компаньоном, и его вклад в дела компании был ощутим. Голубка умел сходиться с нужными людьми за пределами страны, увеличивая тем самым прибыль с продаж. Но насколько хорошим он был торговцем, настолько же ненадежным был партнером. Голубка никогда не выпятит грудь под град пуль, защищая общее дело, как это сделала бы Амелия, Каин и остальные. А потому в нестабильные времена он становился непросто слабым звеном, но даже опасным, ведь он знал много того, что могло бы скомпрометировать компанию.

Если бы Эрик был одним из Пастаргаев, он бы в первую очередь рекрутировал Голубку в свои ряды. Это было бы несложно.

Амелия заразила мозг Голубки легкой паникой, и теперь его жизнь зависела только от его самообладания.

Эрик вдруг поймал себя на мысли, что мысленно молит украинца выстоять против бравого соблазна заявить о своей независимости, потому что его мощь мнима и проигрывает наперед. Эрик размажет его одним лишь движением мизинца. Но падение Голубки означало для Эрика нечто большее, чем просто предательство. Оно станет символом начала краха. Именно так бы восприняли эту новость остальные банды. Ситуация станет шаткой, баланс начнет трясти, и Эрику вновь придется отстаивать свою честь, а это непременно связано со смертью. Глупцы уверятся в собственных силах и бросятся в атаку, а Эрик будет вынужден спустить курок. Но Эрику так не хочется брать на душу новые людские жизни. Будет ли когда-нибудь конец этим кровавым расправам?

Неприметный неважный и даже ничтожный Голубка вдруг вышел на авансцену и значил сейчас гораздо больше, чем обычный дилер. Он стоял на одном конце балансирующих качелей, и от его следующих решений зависело сохранение равновесия.

***