Среди тибетцев

Спустя два дня и две ночи, причем все это время нашим несчастным животным пришлось обходиться без еды, мы преодолели лишенные растительности и источников воды пространства и вышли к к ледниково-голубым водам реки Серчу, бурлящей на дне глубокой и широкой расселины, а затем и к ее боковому притоку, по которому проходила граница между районом Рупчу, платящим дань Кашмиру, и Лахулом, или Британским Тибетом, находящимся под властью императрицы Индии¹⁴⁶. В травянистой лощине у реки уже стояли палатки, возле них паслись лошади, коровы и козы, а несколько человек готовили еду. Ко мне подошел тибетец в сопровождении человека в невзрачном одеянии, бегло говорившего на хиндустани. На перевязи у него на груди красовалась британская корона и табличка с надписью: «

Чапрасси комиссара, округ Кулу». Я никогда еще не чувствовала себя столь подавленной. Ощущение свободы и романтика пустыни испарились в один миг! На территории лагеря меня низким поклоном приветствовали выстроившиеся в ряд лахули, а также преувеличено важный и ликующий Хасан Хан. По его словам, о том, что я направляюсь в Кайланг, тахсилдару

¹⁴⁷ (а точнее тибетскому почетному магистрату) сообщил вице-губернатор Пенджаба и велел сделать так, чтобы я «ни в чем не нуждалась». Поэтому вот уже три дня в долине Серчу меня ожидали двадцать четыре человека, девять лошадей, стадо коз и две коровы. Я написала вежливое письмо магистрату и отослала обратно всех, кроме

чапрасси, коров и пастуха, что весьма огорчило моих слуг.

Мы пересекли перевал Баралача при сильном ветре и дожде со снегом и оказались в достаточно влажной климатической зоне. Вдоль всего перевала, простирающегося на многие мили, на небольшом расстоянии друг от друга установлены грубые полукруглые стены высотой около трех футов, обращенные в одну сторону, за ними путники укрываются от сильного пронизывающего ветра. Моим людям переход через Баралача дался куда тяжелее, чем через два более высоких перевала, и мне каждый раз с большим трудом удавалось выгнать их из укрытий, где они лежали, стонали, задыхались и страдали от головокружения и носовых кровотечений. Было настолько холодно, что даже я, достигнув самой высокой части перевала, впервые ощутила легкие симптомы ладуга

. На высоте 15 000футов посреди всеобщего запустения, укрывшись за камнями, росли голубые, как тибетское небо, маки (Mecanopsis aculeata¹⁴⁸) с пучком золотисто-желтых тычинок в центре ― прелестнейшее зрелище. Десять или двенадцать прекрасных цветков растут на одном стебле, а стебель, листья и коробочку с семенами защищают очень твердые шипы. Чуть ниже цветов уже достаточно много, а в лагере Пацео (на высоте 12 000футов), где караваны овец из Тибета обменивают шерсть, соль и буру на зерно, земля была сплошь устлана плотным ковром мягкой травы, и шел настоящий дождь. С перевала Баралача открывается вид на обширные снежные поля, величественные ледники и отвесные лавинные склоны. Этот барьер и перевал Ротанг, расположенный дальше к югу, делают данный торговый путь непроходимым в течение семи месяцев в году, поскольку высокие горы притягивают тучи и облака, а с ними и муссонные дожди, которые на этих высотах превращаются в снег глубиной от 15 до 30 футов, в то время как по другую сторону Баралача, а также в Рупчу и Ладакхе снега выпадает очень мало. Даже в августе через реку Бхага вели четыре идеальных снежных моста, а снежные поля у ее берегов достигали глубины 36 футов. В Пацео тахсилдар со свитой и животными, нагруженными кормом, пришел засвидетельствовать мне свое почтение и пригласил погостить в своем доме, который находился в трех днях пути от нашего лагеря. Это были первые люди, встреченные нами за три дня.