Среди волков

Я закрыла глаза и подумала о Чейзе. Подумала о Вилсоне. Подумала о Мэдисон, улыбающейся шестилетней девчонке, и о Мэдисон — девушке-призраке, которая приветствовала меня, когда я очнулась. Подумала о том, что это значило для меня самой — быть выжившей, и швырнула свое сознание наружу. Силу Вилсона начало корчить. Мерзкая. Темная. И эта темнота излилась кровью на остальных, покрывая их пятнами.

Мэдисон прыгнула. Чейз перехватил ее в воздухе. Они вцепились зубами друг другу в горло. Слева от них Лейк прицелилась и выстрелила в одного из волков — маленького, но очень злого. Мои друзья и волки Вилсона сошлись в схватке, их команды пульсировали в моей голове и в моих венах, и вскоре только их я и могла различать.

Защищать.

Защищать.

Повиноваться.

Повиноваться.

Спасти Брин.

Убить всех.

Не знаю, откуда взялся этот всплеск силы, но задаваться вопросами я не стала. Я просто развела руки в стороны, натянув веревки, и они лопнули — с такой яростью мать отбрасывает машину, надвигающуюся на ее малыша. Что-то яростное и дикое — вихрь энергии, ярости и чего-то пульсирующего, пульсирующего, пульсирующего, чему я не могла дать название, — охватило меня. Я вскочила со стула. Но вместо того, чтобы вцепиться в глотку Вилсона, вместо того, чтобы убить его, я бросилась к двери.

В списке моих дел расплата не стояла на первом месте. Первым стояло спасение, ведь сейчас так много было поставлено на карту.

— Стойте! — завопила я со всей силой, на которую были способны мои легкие.

Связь, соединявшая меня с Чейзом, Девоном и Лейк, хрустнула, и они замерли. Огорошенные, пораженные силой чего-то, повисшего в воздухе, нападавшие тоже остановились на мгновение.

А потом снова раздался приказ.

Повиноваться.

— Нет, — закричала я. — Вы не должны ему подчиняться. Вы подчиняетесь мне, а я сказала — стоп!

Я потянулась к Вилсону, к его связи с остальными и потянула ее к себе — потянула к себе их надежды и страхи, потянула к себе людей, которыми они были, пока монстр не изуродовал их. И приказала им стоять так же неподвижно, как стояли мои друзья.

— Что ты делаешь? — схватив меня сзади, зарычал Вилсон.

Очень медленно волки — его волки — отвернулись от моих друзей и посмотрели на него. Из горла Мэдисон вырвалось рычание, за которым последовал жалобный визг.

Она была озадачена: кто был здесь альфой — Вилсон или я?

— Думаешь, ты сможешь украсть их? — спросил Вилсон, и его взгляд помутнел, отчего он стал похож на ненормального.

— Нет, — сказала я. — Я не хочу, чтобы они стали моими. Я хочу, чтобы они стали сами собой.

У вас есть выбор. Слова перетекли из меня в волков, которыми я командовала: в Девона, в Лейк, в Чейза, во всех остальных. Вы можете выбрать: повиноваться, подчиняться, позволять кому-то принимать за вас решения или решать самим? Можете выбирать, кем хотите быть, с кем хотите быть соединенными, кому вы доверяете.

Я показала им, что я сделала, чтобы вмешаться в их связь с Вилсоном, что Чейз и я сделали, когда предпочли друг друга и моих друзей Стае Каллума.

Мэдисон первая перетекла в человеческий образ. Она лежала на земле голая. Потом подняла голову, не осознавая своей наготы. Сломленная, но величественная.

— Мэдисон, нет, — резко сказал Вилсон, словно отдавая приказ собаке.

— Живучесть — вещь странная, — усмехнулась я, и мое сердце сильно забилось. — Живучесть не просто дает тебе способность к выживанию. Она не только делает тебя бойцом. Она делает тебя невосприимчивым. К ранам. К смерти. — Я поймала взгляд Мэдисон и пристально посмотрела ей в глаза. — К чужому господству над тобой.

Одно только то, что мы были тем, кем были, значило, что Чейз и я, да и все жертвы Вилсона — все мы играли по разным правилам. Это стало причиной того, что в возрасте четырех лет я уже была способна выключить Стаю Каллума у себя в голове. А потом Чейз и я смогли найти друг друга среди множества других.

И это же было причиной того, что Чейз смог навсегда оборвать свою связь с Бешеным.

— Если не хочешь повиноваться ему, не повинуйся, — сказала я Мэдисон. — Ты и мне не должна подчиняться, между прочим. Но ты можешь присоединиться ко мне, или к другим, или к кому сама захочешь. Можешь выбрать свою семью. Можешь выбрать свободу. Ты можешь выбрать это.

Я показала всем волкам Вилсона, что это значило — быть частью Стаи, той самой, которую создали мои друзья вместе со мной. Когда мы все вместе, когда наши тела становятся одним целым, а сознание единым.

Мэдисон с трудом встала на ноги и пошла к нам — грязная, истекающая кровью, голая.