Срединное море. История Средиземноморья

Один случай особенно хорошо иллюстрирует действия берберийских пиратов в Средиземном море. В 1529 г. Аюдин-рейс отправился с четырнадцатью небольшими галиотами в рейд на Майорку, где узнал о том, что большая группа морисков — «обращенных» мусульман — желала бежать от своих господ испанцев и готова заплатить хорошие деньги, если им обеспечат переезд в Северную Африку. Ночью он втайне пристал к берегу, взял на борт 200 семей и, захватив с собой немало сокровищ, отплыл домой. Случилось так, что как раз в этот момент прибыл флот из восьми больших испанских галеонов под командованием некоего генерала Портундо. Он возвращался из Генуи, куда Портундо сопровождал Карла V в Болонью на церемонию коронации с участием папы римского; на судах находилось много грандов, присутствовавших при этом событии. Аюдин быстро высадил своих пассажиров, а затем повернул в море, атаковал флагманский корабль и взял его на абордаж. В последовавшей рукопашной схватке Портундо погиб. К этому времени битва закончилась. Одному из галеонов удалось уйти и достичь острова Ибица; остальные семь были захвачены. Галерных рабов-мусульман освободили от цепей, и вместо них за весла взялись их прежние хозяева; поврежденные корабли починили; мориски вновь взошли на борт, и семь блестящих трофеев — с выдающимися их пассажирами, за которых, как ожидалось, можно будет получить хороший выкуп, — с триумфом отвели назад на буксире.

Наконец Барбаросса решил, что готов к штурму Пеньона. Расположенный у самого входа в алжирскую гавань, он долгое время представлял собой угрозу для его кораблей, но лишь сейчас у него появилась тяжелая артиллерия, чтобы нанести удар. 6 мая 1530 г. [215]

атака началась. Обстрел крепости велся день и ночь в течение пятнадцати суток, прежде чем он отдал приказ начать общий штурм. К этому времени солдаты испанского гарнизона совершенно пали духом. Крепость затем демонтировали, и в течение двух лет христианские рабы трудились над строительством огромного мола, на который пошли камни от разрушенных построек, соединившего остров с континентом. Он до сих пор защищает гавань с западной стороны.

Почему же в первой половине XVI в. мусульманский мир достиг такой власти на Средиземном море? Прежде всего потому, что христиан-соперников у них было мало. Венеция и Генуя контролировали Адриатику, а также ту часть Ионического моря, которая располагалась непосредственно к югу от них, но рыцари ордена Святого Иоанна — в те дни умевшие лучше кого бы то ни было вести войну на море — были изгнаны с Родоса в 1522 г. и нашли себе новое пристанище на Мальте лишь семь лет спустя; должно было пройти некоторое время, прежде чем они могли надеяться восстановить прежнее влияние и силу. Испания, как мы видели, всячески старалась играть активную роль, но главным образом направляла свои усилия на Новый Свет. Кроме того, христиане оставались безнадежно разобщены. Если Испания и Франция, папа и империя, католики и православные, Сицилийское и Неаполитанское королевства и князья Северной Италии могли бы взяться за общее дело вместе, то перспективы для подданных султана могли бы оказаться весьма мрачными, но европейцы, кажется, с куда большим усердием истребляли друг друга, нежели стремились организовать всеобщее сопротивление туркам. Ислам же, представляя полную противоположность им, оставался практически монолитным.

Из всех командующих христианского мира лишь один, казалось, был способен сдерживать их натиск. В 1532 г. генуэзец Андреа Дориа одержал несколько побед над османскими эскадрами у берегов Греции. Как ни парадоксально, но именно эти успешные действия привели Барбароссу к тому, что стало (почти бесспорно) самым славным моментом его карьеры. Султан Сулейман прекрасно понимал, что турецкий флот был неизмеримо слабее пиратского и должен быть радикально реорганизован, чтобы быть в состоянии своими силами удерживать господство над Средиземным морем. Более того, это мог сделать лишь один человек. Так и случилось, что весной 1533 г. из Высокой Порты в Алжир прибыла делегация с распоряжением Хайраддину при первой же возможности прибыть в Константинополь.

Корсар с готовностью принял предложение. Как верный подданный султана — каковым, несомненно, он и являлся, — он должен был в полной мере осознавать, какая ему оказана честь, но у него также были и свои причины. С некоторого времени он, что называется, положил глаз на Тунис, который непосредственно примыкал с востока к его владениям. Некогда там находилась их с братом ставка, но в последние годы ни он, ни Арудж не уделяли Тунису особого внимания. В 1526 г., однако, на трон взошел новый властитель из династии Бени Хафс; по преданию, перед этим он перебил своих братьев — 22 человека. [216]Вскоре оказалось, что его правление — настоящее бедствие, и к 1532 г. Барбароссе уже регулярно поступали просьбы от его друзей из Туниса взять власть в свои руки. Однако он нуждался в благословении султана, прежде чем решиться на подобный шаг; он также мог убедить Сулеймана обеспечить его людьми и оружием (что было бы еще лучше).