Что же до множества островов, в том числе всех Кикладских, которые им достались, то венецианцам вновь пришлось признать: несмотря на значительные возможности Серениссимы [143]

, справиться с задачей прямого управления ими всеми было невозможно. Решение, таким образом, заключалось в следующем: некие частные лица займут большую часть островов и будут править ими от имени Венеции. Случилось так, что в число венецианцев, отправлявшихся в Крестовый поход, входил племянник дожа Дандоло, Марко Санудо, который, прослышав новости, не стал терять времени даром. Снарядив за свой счет восемь судов, он быстро набрал группу молодых венецианцев, придерживавшихся сходного образа мыслей и имевших вкус к приключениям, и вместе с ними отправился в путь, чтобы заявить свои территориальные претензии. Там, на Наксосе, Андросе, Паросе и Антипаросе, Мелосе, Иосе, Аморгосе, Санторини и дюжине других островов они добились приобретения личных владений, получив их в лен от Санудо, ставшего графом Архипелага. [144]

Такие же меры они приняли в отношении Корфу и других островов Ионического архипелага близ Адриатического побережья.

Оставался лишь Крит — богатейший и наиболее значимый среди всех греческих островов, в отношении которого Дандоло заключил сделку с Бонифацием. Однако вновь возникла неожиданная проблема — со стороны Генуи. Еще до того как венецианцы завладели островом, генуэзцы основали здесь торговую колонию, и с самого начала было ясно, что они не отдадут ее без боя. Поэтому Венеция выслала большой флот, которому удалось на время изгнать энергичного графа Мальтийского, пиратского капитана Энрико Пескаторе. Тот, однако, обратился к папе Иннокентию, и борьба продолжилась еще пять лет, вплоть до 1212 г., когда его самого и его соотечественников в конце концов вынудили отступить. С этого момента и в течение следующих четырех с половиной веков островом правил венецианский губернатор, носивший титул дожа, — очевидный знак того, какую важность придавала этому Венецианская республика.

Со смертью Генриха Эно в 1216 г. (в возрасте сорока лет) империя франков вступила в длительную полосу упадка. Генрих был замечательным правителем. Он оказался единственным владыкой Латинской империи, кто проявил одаренность в искусстве управления государством; выражаясь языком экономистов, он унаследовал дело, на которое уже махнули рукой, и менее чем за десять лет превратил его в перспективное предприятие. Если бы у его наследников имелась хотя бы крупица его способностей, на троне Константинополя никогда бы вновь не появился правитель-грек. Теперь же, когда Генрих более не стоял у руля, было очевидно: окончательное восстановление города в качестве столицы Византийской империи — лишь вопрос времени. Между тем Никейская империя, находившаяся под властью Иоанна Ватаца (зятя Ласкариса), постоянно усиливалась. К 1246 г. его владения охватывали большую часть Балкан и значительную территорию Эгеиды, его соперники понесли ущерб или были уничтожены. Он приготовился к достижению последней цели, которой посвятил свою жизнь.

Иоанн Ватац, как никто другой, заслуживал того, чтобы с триумфом ввести византийскую армию в Константинополь. Увы, его здоровье с давних пор давало повод для беспокойства. Он страдал эпилепсией, и с возрастом приступы становились все чаще и тяжелее, временами серьезно нарушая его психическое равновесие, — в эти моменты он был снедаем нездоровой завистью к своему главнокомандующему Михаилу Палеологу. Что еще ужаснее, эта болезнь передалась его сыну и преемнику Феодору II, причем в более тяжелой форме. Когда же Феодор умер — в августе 1258 г. в возрасте 36 лет, — процарствовав всего четыре года и оставив наследником маленького сына, в результате дворцового переворота на трон взошел Палеолог. Молодой военачальник, которому было всего 34 года, уже был знаком с превратностями судьбы. В первую очередь он должен был одолеть своего врага — императора, который в 1252 г. зашел так далеко, что отлучил его от церкви и заключил в тюрьму. Проблемы, однако, продолжали преследовать его и после восхождения на трон: ему пришлось противостоять союзу, в который входили деспотат Эпирский, созданное крестоносцами Ахейское княжество, расположенное на Пелопоннесе, и молодой Манфред Сицилийский — незаконный сын правителя Западной империи Фридриха II. Последний был по-настоящему страшным противником. Однако когда две армии встретились близ Пелагонии (нынешнего Битолья) в начале лета 1259 г., коалиция просто-напросто развалилась.