Средневековая Европа. Восток и Запад

Профессор Московского университета А. Н. Савин принадлежал к той когорте «всеобщников», которые были больше наблюдателями, нежели активными участниками политической жизни. В годы студенчества он не чуждался политики и в ходе английской командировки увлеченно посещал заседания фабианцев и другие собрания. Выбор политической платформы был сделан историком также в пользу кадетов. Такой выбор предопределил не только близкий круг его общения, в том числе университетского, но и его научные интересы – английская история XVI–XXII вв. Идеи конституционализма, реформ «сверху» вместо политических взрывов, народного представительства были близки ученому.

Подобно своему университетскому учителю П. Г. Виноградову, А. Н. Савин регулярно публиковал свои наблюдения в прессе, в том числе в кадетской. Большинство его статей были посвящены проблемам современной политической жизни Британии. Однако чувствовалось, что пишущий их автор постоянно обращается мыслью к российской действительности. В 1910 г., анализируя борьбу вокруг прав и полномочий палаты лордов, А. Н. Савин написал: «Англия стоит на пороге крупных политических преобразований, за которыми воспоследуют, вероятно, опыты широкой социальной реформы». Поэтому англичанин «не боится за свой завтрашний день, он застраховал себя от революции надежной прививкою реформ»[723]

. В ходе дискуссии в прессе по поводу аграрной реформы правительства Столыпина, А. Н. Савин выступил в качестве эксперта по крестьянской общине (английской). Резко отрицательно оценивал историк грядущую реформу, считая: «если нужно разрушать общину, ее нужно разрушать иначе, осторожнее и дальновиднее». Промышленность, по его мнению, была не готова поглотить такую массу безземельных крестьян, государственной политики поддержки бедняков не существовало. Поэтому политика, которой придерживалось правительство, была равносильна тому, чтобы «вносить порох в подвал собственного дома»[724].

На протяжении ряда лет А. Н. Савин вел дневник университетских дел, в котором внимательно фиксировал все, что касалось взаимоотношений университетского сообщества с властью[725]

. С 1914 г. историк все чаще записывал информацию о том, что происходит в Государственной думе, какие решения принимаются не только в отношении университетов. В августе 1915 г. он с удивлением отмечал, что даже среди университетской профессуры появились те, кто «вздыхают по какой-то диктатуре»[726].

После Февральских событий 1917 г. историк вместе с CA. Котляревским (член ЦК Кадетской партии) поехал в военную часть – «беседовать с офицерами и солдатами о текущем политическом положении»[727]

. Последнее выступление А. Н. Савина в кадетской прессе прозвучало в декабре 1917 г. Поражение русских войск не столько от военной силы Германии, сколько от политической воли, в том числе новых правителей России, было для историка очень горьким[728].

Именно в это время другой медиевист, П. Г. Виноградов, преподававший в английских университетах ив 1918 г. принявший гражданство Великобритании, приходит к выводу, что Россию может спасти от развала и обращения в «дикое» состояние не только Белое движение, но и военное присутствие западных союзников, прежде всего Англии. Анализируя происходившее в России, историк понимал, что привычные аналогии с событиями Французской революции были на этот раз неприемлемы, поэтому акцентировал внимание на истории Смуты XVII в.[729]

Во многих статьях и выступлениях 1918–1919 гг. П. Г. Виноградов в качестве главного аргумента против правительства большевиков выдвигал привычные для него правовые аспекты. Знаменитый историк права четко осознавал, какие именно аргументы могут быть восприняты политическим истеблишментом Англии и общественным мнением. Так что тезис о «банде разбойников», поправших все законы, подписавших с Германией Брестский мир, который нарушал договоренности союзников и создавал проблемы на западном фронте, вполне отвечал как представлениям англичан, так и научному дискурсу знаменитого историка. «Московские диктаторы» – для П. Г. Виноградова в этом определении была несомненная правовая коннотация[730].