Читаем Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в. полностью

Для такого государства, как Польша (неразрывно связанного с Литвой), уния представлялась инструментом ликвидации ее внутренней конфессиональной раздробленности, а также средством укрепления внешнеполитических позиций в борьбе с Тевтонским орденом. В связи с этим польско-византийские отношения прошли фазу относительной активизации уже как во время Констанцского собора (1415–1418), так и после него. Переговоры о церковной унии резко активизировались в 30-х гг. XV в. и протекали в условиях прогрессировавшего кризиса в латинской церкви, на фоне почти непрерывно обострявшегося противостояния между папой и Базельским собором (1431–1438). При этом сам византийский вопрос стал сильнейшим катализатором этого противостояния. Ко всему сказанному следует добавить и то, что наиболее значительные последствия в европейской политике, связанные с византийским фактором, лишь в малой степени были результатом прямого влияния Византийского государства как такового. По мнению Н.Г. Пашкина, «в силу исторических обстоятельств у Византии не было другой возможности реализовать свои внешнеполитические интересы без того, чтобы при этом не дать вовлечь себя в паутину церковно-политических противоречий на Западе. В латинских кругах справедливое и эффективное решение «вопроса о греках» в значительной мере переставало быть целью, становясь средством борьбы различных политических групп. В этом одна из причин того, что исторический компромисс, каковым должна была стать Флорентийская уния, заранее был обречен на провал»42

.

Византийский император постарался обеспечить приезд на собор в Феррару как можно большего количества сторонников унии с Римом из числа иерархов и придворных сановников. К этой группе примкнул на соборе и митрополит Киевский и всея Руси Исидор, который наряду со своим единомышленником Виссарионом Никейским стал одним из самых верных приверженцев и устроителей унии. Однако на соборе было немало и тех, кто считал, что соединение церквей возможно только в том случае, если между Востоком и Западом будет достигнуто единство в вероучении без какого-либо ущерба православию. Лидером этой группы был св. Марк Евгении — один из самых образованных византийцев своего времени, незадолго до собора поставленный митрополитом на Эфесскую кафедру43

. На ревнителей православия приверженцы унии как с католической, так и с византийской стороны оказывали давление. Одним из инструментов давления, чтобы сделать своих оппонентов более сговорчивыми, стала выплата денег на содержание участников собора. Еще на Базельском соборе при участии Исидора было решено, что папа римский примет на себя издержки по пребыванию в Италии греческой делегации, которая ввиду крайнего обнищания Византийской империи была неспособна самостоятельно изыскать средства для долговременного пребывания на Западе44
. Однако деньги византийским представителям намеренно выплачивались нерегулярно, что должно было, с точки зрения католиков, побудить упорствующих «ромеев» скорее пойти на компромисс.

Русская делегация прибыла в Феррару уже в августе и в тот момент, когда предварительные заседания завершились безрезультатно, в связи с чем папа Евгений IV вновь прекратил выдачу денег грекам, которые все чаще задумывались над тем, чтобы вернуться домой45

. Досрочное прекращение собора не допустил сам император, который просто приказал не выпускать своих подданных из Феррары. Ситуация осложнилась тем, что в городе началась эпидемия чумы. Католические иерархи, напуганные этими событиями, стали разъезжаться.

8 октября 1438 г. пленарные заседания собора все же возобновились. Наиболее жаркие споры разгорелись вокруг прибавления, внесенного латинянами в текст Никейско-Цареградского Символа веры (о Филиокве). Грекам не удалось убедить католиков в справедливости своей позиции и отказаться от прибавления к Символу веры. Многие греческие иерархи предлагали прекратить бесплодные переговоры, но император, для которого уния была вопросом скорее политическим, чем религиозным, вновь настоял на продолжении работы собора46.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее