Средневековье крупным планом

Евреи, говорившие на арабском, сослужили европейской культуре службу, о которой часто забывают. В XII веке на латынь начали переводить с арабского различные научные и философские тексты, как арабского происхождения, так и греческую классику, некогда переведенную на арабский. Особенно активно этот процесс пошел в Толедо, под покровительством просвещенных и любознательных архиепископов. В нем как раз активно участвовали ученые иудеи, переводившие с арабского на местный романсе, а христианские переводчики – с романсе на латынь. Так Запад познакомился с медициной, астрономией и астрологией арабов и древних греков. Пришел черед и Аристотеля: к середине XIII века весь корпус его сочинений был доступен в многочисленных списках. А поскольку он считался темным и непонятным, его снабдили масштабным комментарием, созданным последним великим аристотеликом ислама, андалусийцем ибн Рушдом. Если Аристотеля стали называть Философом, то ибн Рушда (в латинской транскрипции – Аверроэса) прозвали Комментатором. Поразительно при этом, что андалусиец греческого не знал и читал Аристотеля в расходившихся друг с другом переводах. Но именно в паре Аристотель с Аверроэсом изменили интеллектуальный климат Европы, впервые показав ей, что возможен поиск истины исключительно средствами философии. Такое новшество трудно переоценить. Даже если Церковь для начала, в 1277 году, осудила более двухсот различных философских и богословских тезисов как раз за «аверроизм», остановить обновление мысли уже было нельзя.

Но не будем и преувеличивать. Никому не пришло в голову так же точно и целенаправленно переводить шедевры арабской литературы. Спорадические влияния арабских мотивов, даже распространение арабески в орнаменте, прижились в качестве курьеза, но не сформировали стиля. Алгебра и астрономия арабов достались латинскому миру в довольно упрощенном виде, Аристотель, что называется, прижился, но Платону пришлось ждать еще два века. Гуманисты XIV–XVI веков в грош не ставили переводы предшественников эпохи схоластики, хотя греческо-арабской астрологией увлекались вполне всерьез. Более того, с самого начала переводы задумывались не как средство диалога, а как отвоевание общечеловеческих сокровищ, чуть ли не незаконным путем попавшие в руки неверных. Такая интеллектуальная воинственность в чем-то, наверное, сродни воинственности крестоносцев. Андалузский географ XII века аль-Зухри рисует пизанцев в первую очередь как опасных воинов и лишь потом – как торговцев. Война и торговля шли рука об руку в экспансии христианского Запада по всем направлениям. Этой экспансией объяснима и своеобразная прагматика культуры и власти. Да, от арабов Беджайи выросший там Леонардо Фибоначчи узнал, как пользоваться «арабскими» цифрами в реальной арифметике, сумел изложить это искусство на понятной латыни, заинтересовать этим жадного до новинок императора Фридриха II и, возможно, папу римского, но прослыл чудаковатым бездельником на родине – в Пизе. Наконец, даже скандально близкий мусульманам и любимый ими Фридрих II, способствовавший переводам и переписывавшийся с арабскими учеными, выгнал из Сицилии последние арабские общины.

Дело, мне кажется, в том, что диалог непримиримых религиозных систем возможен вопреки этой непримиримости. Он может обогатить народы, этих религий придерживающиеся. Может, наверное, что-то в них изменить. Но мы не можем сказать, что Католические короли завоевали Гранаду ради знакомства с прекрасной рафинированной культурой Насридов, и без того формально находившихся у них в вассальной зависимости. И генуэзец Колумб уговорил их дать ему флот не для открытия Америки, но для того, чтобы обойти ислам с юга, отыскать в Индии наследников пресвитера Иоанна и добыть несметные сокровища для решающей битвы за потерянные святыни. Вполне средневековые мечты на пороге мировой истории…

Библиография

После некоторых сомнений я решил ограничить эту библиографию исключительно русскоязычной литературой. Однако и в таком виде она не претендует на какую-либо полноту охвата того, что сделано в медиевистике за последние сто пятьдесят лет. Не отражает она даже близко всего материала, который потребовался для «Средневековья крупным планом». Тем не менее, тому, кто захочет углубить свои знания по истории и культуре описанной в этой книге эпохи, здесь есть чем поживиться. Из сотен средневековых текстов, исторических источников, качественно переведенных на русский язык, я сделал такую выборку, которая представит тысячелетнее развитие средневекового общества в должной полноте и в должном разнообразии: хроники, истории, поэзия, саги, эпосы. То же касается и научной литературы. Здесь есть работы, созданные более ста лет назад, но давно ставшие классикой, без которой современная медиевистика немыслима. Есть работы западноевропейские и есть отечественные, есть книги моих учителей и книги друзей. Не все, но многие, лучшие. Это те книги, которым я полностью доверяю. Скажем так, познакомившись с двумя десятками из них, вы уже можете поступать в мою магистратуру. Успехов!