Средневековые процессы о ведьмах

Pierre de Lancre, королевский советник парламента в Бордо, издал в Лионе в 1595 г. «Tableau de l'inconstance de mauvais anges et des demons», в которой излагается подробно иерархия демонской армии и род деятельности каждого разряда: на первой ступени — падшие ангелы и ложные боги, на второй — ложные оракулы, духи лжи, на третьей — изобретатели всяких зол, четвертая, начальником которой состоит Асмодей производит преступления и злодеяния, пятая, шеф которой Сатана, состоит из обманщиков, фокусников, которые главным образом служат занимающимся магиею и чародейством. Шестая — из демонов, имеющих власть над воздухом и действующих в области облаков, бурь, громов и молний, их шеф Meresin. Седьмая — из фурий, сеющих повсюду зло, раздоры, грабежи, пожары, войны, разорение, их шеф Abbadon. Восьмая — шпионы, лжесвидетели, лживые обвинители, их шеф Astharoth. Девятая — соблазнители, искусители, коварные устроители западней и козней.

Другой известный судья в Лотарингии, Remy или Remigius, отличавшийся особой жестокостью в преследовании ведьм и сжегший в течение 15 лет своей практики свыше 900 ведьм, издал в 1598 г. книгу под заглавием «Daemonolatria», в которой подробно излагается, в каких случаях дьявол принимает вид животных, дабы войти в сношение с человеком, какие преступления совершают ведьмы по внушению дьявола, что происходит на собраниях шабаша и т. д., и в удостоверение всего этого приводит факты из своей практики и ссылается на протоколы и акты процессов, в которых он выступал генеральным прокурором. В конце своей жизни Remigius вообразил себя одержимым дьяволом и дал себя сжечь на костре.

Существование шабаша и его оргий не подлежит для Remy и Pierre de Lancre сомнению. Они утверждают это положительно на основании многочисленных свидетельских показаний, которые, как de Lancre утверждает в своей книге, вполне удостоверили, что «ведьмы себя смазывают мазью, чтобы перенестись на шабаш, что эта мазь состоит из жира умерщвленных детей, что этой мазью обмазываются также палка или метла, на которой дьявол их переносит, или же он их оборачивает в козла, осла, лошадь или другое животное, что они выходят чрез дымовую трубу и т. д.

«Большое число свидетелей, говорит de Lancre, которые нам рассказали и открыли секреты, опыт, который мы извлекли из различных доказательств, показаний свидетелей и фактов, из добровольных признаний и других утверждений, основанных на очевидных фактах, на нечувствительных знаках на теле, которые мы собственными глазами видели и в нашем присутствии были доказаны, — все это до такой степени утверждает нашу уверенность, что не может остаться никаких сомнений в существовании ведьм и в том, что дьявол переносит их на шабаш».

Затем de Lancre описывает такие подробности оргий шабаша, которые превосходят всякие самые чудовищные вымыслы фантазии. Нужно читать в подлиннике, в оригинальном наивном изложении глубоко убежденного автора, чтобы получить представление, до какой степени вера в дьявола, господствовавшая в то время, омрачала умы даже таких бессомненно образованных, серьезных и добросовестных судей, как Remy и de Lancre. Они были глубоко убеждены в действительности всех этих вымыслов и считали, что исполняют свой долг в качестве судей, отправляя на костер жертвы дьявола, и что этот долг их обязывает, как говорит de Lancre, отвратить от себя всякую мысль о снисхождении и поставить себе строгим правилом наказывать смертью всех ведьм, даже тех, которые ничего дурного еще не сделали, а только хоть один раз участвовали в оргиях шабаша, потому что этого уже достаточно, чтобы их душа погибла и она заслуживала смерти. Maleficos non patieris vivere — эпиграф в книге Remy.

Rerny обрушивается на нечестивцев, оказывающих снисхождение ведьмам: «Горе тем, кто старается смягчить наказание за столь отвратительное и страшное преступление, ссылаясь в извинение на лета, пол, неопытность и страх подсудимых! Такие нечестивые деяния, такие безобразные страсти должны быть караемы всеми существующими пытками и сожжением на костре!»

«Если подумать, — говорит аббат Вехоп по поводу жестокостей Remy, хваставшегося тем, что он сжег 900 ведьм, — что ему, может быть, не следует ставить в ответственность все ужасы его приговоров, что это жестокое преследование невинных женщин было скорее преступлением его времени, чем его лично, что его век одобрял его жестокость, признавал справедливость его приговоров, без сомнения, даже хвалил строгого судью и аплодировал ему — если подумать об этом, становится страшно за человечество, приходится содрогаться, ужасаться, дрожать… Жалкое человечество!»