Средневековый мир «Игры престолов»

Вот как сравню я, о король, земную жизнь человека с тем временем, что неведомо нам. Представь, что в зимнюю пору ты сидишь и пируешь со своими приближенными и советниками; посреди зала в очаге горит огонь, согревая тебя, а снаружи бушуют зимний ветер и вьюга. И вот через зал пролетает воробей, влетая в одну дверь и вылетая в другую. В тот краткий миг, что он внутри, зимняя стужа не властна над ним; но тут же он исчезает с наших глаз, уносясь из стужи в стужу. Такова и жизнь людская, и неведомо нам, что будет и что было прежде. Если новое учение даст нам знание об этом, то нам следует его принять[24]

.

Первосвященник короля Коифи с таким энтузиазмом относится к новой доктрине, что тут же призывает к разрушению старых идолов и храмов. Одолжив копье у короля (священникам было запрещено носить оружие) и оседлав жеребца (им нельзя было ездить верхом на конях, лишь на кобылах), Коифи скачет к храму и бросает копье внутрь. Храм был осквернен, идолы опрокинуты, и окрестности были преданы огню. Конечно, мы должны относиться к свидетельству Беды с осторожностью: он пишет как убежденный христианин, который не видит ничего хорошего в языческом прошлом и пренебрегает деталями языческих обычаев и философии. Тем не менее миссионеры, пришедшие в англосаксонскую Англию, встретили на удивление вялое сопротивление. Святой Августин Кентерберийский сначала высадился в Кенте в 597 году; короля легко убедили принять крещение, так как королева Берта уже была христианкой. Миссионеры двигались от двора ко двору, концентрируя свое внимание на короле, королеве и знати, и эта стратегия пользовалась большим успехом. Папа Григорий Великий советовал продвигаться неторопливо, строя церкви в тех же местах, где стояли храмы, постепенно вытесняя старые обычаи, а не подвергая все огню и мечу. Обещание рая, прекрасной загробной жизни каждому, кто уверует и примет крещение, было привлекательным. Железнорожденные верили во что-то вроде водяной Вальхаллы, но неизвестно, могли ли женщины, дети и те, кто умер в постели, а не с мечом в руках, попасть туда, так как право пировать и сражаться в Вальхалле нужно заслужить.

Р’глор обещает защиту от «ночи, которая темна и полна ужасов»; борьба между светом и тьмой окончится лишь тогда, когда снова явится Азор Ахай со своим магическим мечом Светозарным (отсылка к Люциферу, Утренней Звезде и взбунтовавшемуся ангелу, который становится Сатаной в христианской традиции). Светозарный был сделан с особым мастерством; подобно мечу Граму, оружию Сигурда Убийцы Драконов в норвежском эпосе, меч выковывается дважды и дважды разбивается на куски до того, как создается оружие, способное прорубить что угодно. В легенде об Азоре Ахае последнюю закалку меча совершил герой, погрузив его лезвие в грудь своей любимой жены Ниссы-Ниссы. Ее душа таким образом проникла в металлическое лезвие и наделила его сверхъестественной силой, давая возможность Азору Ахаю убивать монстров и, возможно, даже драконов: «Когда Азор Ахай пронзил им брюхо одного чудища, кровь бестии закипела, из пасти повалил дым, глаза вытекли и все тулово вспыхнуло будто факел», – рассказывает Джон стюарду Клидасу (ТД, Джон Х, 165).

Таким образом, человеческая жертва является неотъемлемой частью истории происхождения самого мощного символа мессии, и неудивительно, что на жертвах делается акцент в версии культа Мелисандры. Массовое сожжение тех, кто не преклонил колени перед Владыкой Света или Станнисом, больше напоминает экзекуции средневекового католицизма, нежели ритуалы какой-либо из мировых религий. Катары, чье учение отразилось в культе Р’глора, умирали сотнями на кострах инквизиции; казнь путем сожжения – верный способ избавления от врагов без риска, что их могилы станут объектом паломничества или почитания, – считалась эффективным способом искоренения веры.

Являются ли Азор Ахай и «Принц, который был обещан» (мессия, который появляется в пророчествах на старом валирийском) одним и тем же лицом, еще предстоит узнать. Пророчество о Принце хорошо известно мейстеру Эйемону и важно для самоосознания Таргариенов, но не ясно, считают ли последователи Р’глора, что Азор Ахай будет выходцем из Валирии.

Красные жрецы Бенерро и Мокорро думают, что возвышение Дейенерис и возвращение драконов означают многое, и Мокорро отправляется в Миэрин, чтобы разузнать, может ли Дейенерис быть реинкарнацией Азора Ахая: