Средневековый мир воображаемого

Зная, в каких условиях и под каким контролем создавался средневековый текст, можно утверждать, что множество сочинений того времени содержат скрытый смысл. Здесь мы вторгаемся в область интерпретации, которая всегда отчасти субъективна. Мы можем только - в большей или меньшей степени - подтвердить правомерность нашей гипотезы. В центре произведения находится пара — отец и сын. Они носят одно и то же имя, и даже если речь идет о родовом обычае данной области или данной эпохи, подобная омонимия, несомненно, исполнена глубинного смысла; сам Вернер подчеркивает, что отец и сын наделены одним и тем же именем. Тогда не имеем ли мы дело с крестьянским портретом, объединяющим два лица? Лицо идеальное и лицо, искаженное дьявольской гримасой, и оба лица, как на портрете Пикассо, смещены и расположены на разных уровнях, не соответствуя друг другу ни по возрасту, ни исторически. Не может ли этот портрет изображать юного и старого Гельмбрехта или, скорее, старого и юного?

Ответив на этот вопрос, мы вправе себя спросить: способен ли старый Гельмбрехт стать разбойником? И смог бы юный Гельмбрехт

398

остаться добропорядочным крестьянином? Не является ли разрыв юного Гельмбрехта со своим сословием знамением времени, не обусловлен ли он социальными причинами, а вовсе не складом характера молодого крестьянина? Разве пребывание в своем сословном кругу не стало нестерпимым для многих молодых крестьян, как для добрых, так и для дурных? Соединяя в себе карикатуру на рыцаря с карикатурой на крестьянина, юный Гельмбрехт примыкает к разбойному рыцарскому сброду, что в конечном счете приводит его к гибели. Ведь кем бы он себя ни чувствовал, крестьянином или рыцарем, он прежде всего разбойник. Но разве труп справедливо наказанного преступника не символизирует крик отчаяния целого социального класса? Разве призыв к соблюдению сословных границ и к повиновению не скрывает призыва к мятежу? Мятежу, который мог бы не превращаться в разбой, если бы замкнутое господское сословие само не подавало преступного примера?

Каждый волен решать, какие доводы для него более убедительны: те, что основаны на скрупулезном научном анализе текста, или же те, что, не заставляя историка склоняться перед чужим мнением, предоставляют ему возможность аргументировать собственную позицию. Главное, чтобы гипотезы не были навязаны художественному тексту извне, а вытекали из его содержания. Тогда, как мне кажется, сны в поэме непременно приведут нас к пониманию ее смысла. Сны отца, проецируемые на сына и порожденные, подобно двойному отражающему зеркалу, отцом для сына, сон о судьбе индивида и коллектива — все эти сны Гельмбрехта восходят к увлекательному литературному жанру, зародившемуся во времена Античности и расцветшему в Средние века, к жанру онирической автобиографии²⁸.

Примечания

*Quelques remarques sur les reves de Helmbrecht pere // Melanges Georges Zink. G.A.G. № 364. Goppingen, 1984, pp. 123-141. Ж. Ле Гофф. Цивилизация средневекового Запада. Пер. с фр. М., «Прогресс», 1992, с. 299-301.

V. Seelbach. Bibliographie zu Wernher der Gartenaere. Berlin, 1981.

399

Ж. Ле Гофф. Сны в культуре и коллективной психологии средневекового Запада//Другое Средневековье..., с. 180—183.

Текст поэмы цит. по изд. Панцера: F. Panzer, 8 ed. revue par К. Ruh. Tubingen, 1968; в 1974 г. вышло 9-е изд. Также я использовал примечания к изд. Шпекенбаха (К. Speckenbach. Darmstadt, 1974) и Бракера (Н. Bracker, W. Frey, D. Seitz. Frankfurt, 1972). В изд. Шпекенбаха имеется короткое, но существенное пояснение к слову troum (pp. 98—101), а также библиография. См. также: J. Lunzer. Zum Meier Helmbrecht. PBB 53 (1929), pp. 195-207; W. Schmitz. Traum und Vision in der erzahlenden Dichtung des deutschen Mittelalters. Munster, 1934; S.R. Fischer. The Dream in the Middle High German Epic: Introduction to the Study of the Dream as a Literary Device to the younger Contemporaries of Gottfried and Wolfram. Berne— Francfurt—Las Vegas, 1978.

Здесь и далее поэтич. пер. цит. по: Вернер Садовник. Крестьянин Гельмбрехт. Пер. с нем. Р.В. Френкель. М., «Наука», 1971. — Прим. перев.

Фр. пер.: A.J. Festugiere: Artemidore. La Clef des songes (Onirocriticon). Paris, 1975; греч. текст: Artemidoris Daldiani Oneirocriticon libri V, ed. R.A. Pack. Leipzig, 1963. Cl. Blum. Studies in the Dream-Book of Artemidorus. Uppsala, 1936.

Изд. ???? ???????? Synesii Cyrenensis Opuscula, ed. N. Terzaghi. Rome, 1944; фр. пер. в: H. Druon. La Vie et les oeuvres de Synesius. Paris, 1859.

E.L. Ehrlich. Der Traum im Alten Testament, 1953.

A. Wikenhausen. Die Traumgeschichte des Neuen Testaments in religionsgeschichtlicher Sicht // Pisciculi, Fs. fur Fr. Dolger, 1939.

K.J. Steinmeyer. Untersuchungen zur allegorischen Bedeutung der Traume im altfrz. Rolandslied (Langue et Parole 5). Munchen, 1963.

См. видение Дритхельма в гл. XII книги V «Церковной истории англов» Беды Достопочтенного, а также: Р. Dinzelbacher. Vision und Visionsliteratur im Mittelalter. Stuttgart, 1981.

12

См. прим. 3.

Artemidore. La Clef des songes. Ор. cit., ?. 5, p. 20.

14