Е.М. Мелетинский

Средневековый роман

Происхождение и классические формы

ПРЕДИСЛОВИЕ

В виде романа повествовательная литература впервые выступает в качестве чисто художественного творчества, как плод поэтического вымысла, не претендующего всерьез на историческую или мифологическую достоверность. Этим роман отличается от мифа, героической песни, легенды, исторического предания, древнейшей дидактики и тому подобных жанров, сохраняющих синкретическую связь с религиозным или светским поучением, с древней «мудростью». В рамках фольклора свобода вымысла достигается в сказке (по мере ее отделения от мифа), которая во многих отношениях является фольклорным эквивалентом рыцарского романа (и других его архаических форм) и поэтому широко с ним взаимодействует; неудивительно, что сказка отчасти порождает его, а отчасти сама совершенствуется под его влиянием. Истоки формирования романа в том или ином культурно-историческом ареале могут быть чрезвычайно разнообразными. Роман может, например, возникнуть в результате трансформации своего национального эпоса — или, напротив, иноземного, — воспринимаемого как сказочный вымысел; он может развиться и как плод разбухания и известной переработки сказки (волшебной, новеллистической) или предания, легенды. Процесс вызревания жанра романа, как правило, ферментируется дополнительным воздействием лирических, лирико-драматических или риторических жанров.

Независимо от истоков формирования роман в качестве большой повествовательной формы не может не противостоять к эмпирически (диахронно или синхронно) и, так сказать, теоретически героическому эпосу или тем жанровым образованиям, которые выполняют его функции (например, летописным сводам или историко-героическим повестям).

Роман противостоит эпосу не только отходом от предания как сферы достоверного и одновременно прошлого, т. е. уважаемой, может быть сакрализованной, старины. Роман также в отличие от героического эпоса ориентирован на изображение самодовлеющей личности, уже не столь органически связанной с этническим коллективом (и оппозицией «свой/чужой»), личности в какой-то мере эмансипированной. Главный интерес романа состоит в личной судьбе (испытаниях или приключениях) героя и в изображении его внутренних переживаний, его «частной жизни», более или менее выделенной из общественного «эпического» фона. Интерес к личной судьбе героя как раз роднит роман со сказкой, но изображение душевной жизни — сфера чисто романическая. Это очень существенная грань, обычно остающаяся незамеченной при рассмотрении ранних форм романа, порой тяготеющих к сказке. Средневековый роман представляет собой важнейшее звено в истории повествовательного искусства народов мира. Ему предшествует античный роман, но средневековый роман лишь в некоторой степени опирается на него как на своего «предшественника», в основном формируясь заново из различных гетерогенных истоков (проблема античного наследия в средневековом романе специально рассматривается во Введении). Средневековый роман представлен в Византии (XII в.) новыми, частично стихотворными образцами традиционной греческой романной формы, на романо-германском Западе — так называемым куртуазным, или рыцарским, романом (он возник и достиг высшего расцвета в стихотворной форме в XII — начале XIII в., впоследствии возобладала проза), на Ближнем и Среднем Востоке — стихотворным романическим эпосом XI—XII вв., на Дальнем Востоке (в Японии X—XI вв.) — придворным романом, который также можно было бы назвать «куртуазным» (но не «рыцарским»).

Средневековые формы романа в Европе и на Ближнем и Среднем Востоке продолжали создаваться до XVI в. (собственно, и роман французского барокко XVII в. можно считать завершением первых), но уже не достигали таких художественных высот, да и сама специфика романного жанра не получила в них дальнейшего углубления. Соответственно и в настоящей монографии будут рассмотрены только генезис средневекового романа и его классические формы, созданные в XI—XIII вв. Берулем и Тома, Кретьеном и Вольфрамом фон Эшенбахом, Гургани, Низами, Руставели, Мурасаки Сикибу и др. Очень многие ученые XIX—XX вв. склонны резко отделять средневековый роман от романа нового времени и только последний считать полноценным проявлением жанра. В англоязычных странах подобное представление поддерживается терминологическим различением romance/novel.