Средневековый роман и повесть

— Окассен, — сказал он, — я страдал тем же недугом, что и вы. Я вам дам хороший совет, если вы захотите довериться мне.

— Большое спасибо, господин мой, — сказал Окассен. — Я дорого оценю хороший совет.

— Сядьте на коня, — продолжал тот, — и скачите вдоль того леса, чтобы развлечься: ведь вы увидите и цветы и травы, услышите пение птиц. Может быть, услышите вы и словечко, от которого вам станет легче на душе.

— Господин мой! — сказал Окассен. — Большое вам спасибо! Я так и сделаю.

Он покинул залу, сошел с лестницы и отправился на конюшню, где стояла его лошадь. Он велел оседлать и взнуздать ее, вдел ногу в стремя, вскочил на нее и выехал из замка. Скакал до тех пор, пока не достиг леса. Он подъехал к ключу и застал там пастухов как раз в начале девятого часа. Они разостлали плащ на траве, ели свой хлеб и весело болтали.

21

Теперь поют

1. Пастушки собрались все:Эсмере и Мартине,Фрюэлин и Жоанне,Робешон и Обрие.5. Говорит из них один:

«Окассен, наш господин,Спору нет, хорош на взгляд,Но и та, что в лес ушла,Белокура, весела,10. Тонок стан, глаза горят.А какой на ней наряд!Три денье она дала:Купим ножик и рожок,И свирели, и свисток,15. А в придачу — пирожок!Боже, дай ей счастья!»

22

Теперь говорят и сказывают-рассказывают

Когда Окассен услыхал песню пастухов, он вспомнил о Николетте, нежной подруге, которую так любил, и подумал, что это она была там. Он пришпорил коня и подъехал к пастухам.

— Да поможет вам бог, милые дети!

— Да благословит вас господь! — сказал тот, что был поречистее остальных.

— Милые дети, — продолжал Окассен, — повторите песню, что вы пели сейчас.

— Мы не повторим ее, — сказал тот, что был поречистее остальных, — и да будет проклят тот, кто споет ее вам, прекрасный господин.

— Милые дети, — сказал Окассен, — да знаете ли вы меня?

— Конечно, мы отлично знаем, что вы — Окассен, наш молодой господин, но мы принадлежим не вам, а графу.

— Милые дети, спойте, я вас прошу.

— Ах, черт побери! — воскликнул пастух. — Зачем я буду петь для вас, если я не расположен. Ведь во всей стране нет, кроме графа Гарена, столь сильного человека, который застал бы моих быков, коров и овец на своих лугах и осмелился бы их прогнать без опаски, что ему выцарапают глаза. Так для чего же я буду вам петь, если я не расположен?

— Да поможет вам бог, милые дети, вы сделаете это! Со мною десять су, — вот, возьмите.

— Деньги мы возьмем, господин мой, но петь я не стану, потому что уже дал клятву. Но я вам все расскажу, если вы желаете.

— Ради бога! — воскликнул Окассен. — Чем вовсе молчать, хотя бы расскажите!

— Господин мой, мы были здесь между первым и третьим часом и ели наш хлеб у этого ключа, как делаем это теперь. И пришла сюда девица, прекраснее всех на целом свете, и мы подумали, что это фея, и весь лес озарился от нее, и она нам дала много денег, и мы ей за это обещали, если вы придете сюда, сказать вам, чтобы вы поохотились в этом лесу: будто здесь живет зверь, от которого вы и частицы не отдадите, если сумеете только его поймать, ни за пятьсот серебряных марок, ни за какие другие сокровища. А у зверя есть такое лекарство, что, получив его, вы исцелитесь от своей болезни. А должны вы взять зверя за три дня, иначе никогда больше его не увидите. Теперь охотьтесь, если желаете, а не желаете — не надо! Я же исполнил то, что обещал ей.

— Милые дети, — молвил Окассен, — вы мне достаточно сказали, и бог да поможет мне найти зверя!

23

Теперь поют

1. Окассен внимал рассказу,Словно тайному приказуОт подруги светлолицей,Исполнять готовый сразу,5. С пастухом спешит проститься,Подгоняет скакуна.Окассен все дальше мчится,Песенка его слышна:«Николетта дорогая,

10. В эти дебри проникая,Не оленей, кабанов —Ваших я ищу следов!Стройный стан ваш, блеск очей,Сладость ласковых речей —15. Мне утех любых милей,Вас я в чаще отыщуИ уже не упущу,Милая подруга!»

24

Теперь говорят и сказывают-рассказывают

Окассен поехал по лесным дорогам, и быстро нес его конь. Не думайте, что репейник и шипы щадили его. Вовсе нет! Они раздирали его платье, не оставляя ни одного живого места, и кровью покрыты были его белые руки, все тело, и ноги, и струилась она из тридцати или сорока ран, так что по следам крови на траве можно было узнать, где проехал рыцарь.