Средняя степень небытия (СИ)

Валерий приступил к опросам. Дородный детина, откликавшийся на  Славу, полагал что Царь – жертва пагубной страсти к женщинам. Он менял одну на другую, баловал дорогими подарками и обильным денежным содержанием, платил больше, чем они стоили. « Яб за Царских женщин рубля ломанного не дал»,- подтвердил это мнение о фаворитках Царя бандит с начитанными глазами, Андрей. Глаза у Царя на баб были, что называется завидущие. Ему извращённо нравились женщины других петербургских авторитетов. Фанатично он пытался отбить чужих пассий, переманить к себе. По причине опасного Царского хобби между братвой живали конфликты, сопровождавшиеся драками и потасовками, резнёй и перестрелками. Месяца два, для Царя это было долго, он сходил с ума по некоей  Марине, работнице Эрмитажа. Марина сражала Царя эрудицией, презрительно смеялась над его монархической необразованностью, что он де неинтелегентен, и не способен, к примеру,  сходу отличить Эль Греко от Веласкеса, а последнего от Пикассо. Марина занималась эстетическим воспитанием Царя. Она догадывалась, что тот бандит, но у неё имелись на его род деятельности особые взгляды. Современному бандиту, по представлению Марины, следовало быть неким суперинтелектуалом со светскими манерами, гибридом Агента 007 с Достоевским. Чего-то и вправду она добилась, однажды в угоду Марине, Царь, пряча зевоту, полдня прошагал по Эрмитажу, развиваясь. Больше всего его интересовала стоимость полотен и система охраны здания, потом уже содержимое картин, о существовании другого он не ведал. Чтобы умилостивить Марину, Царь засыпал её подарками, дарил золотые цепи, толщиной в палец. Дарёному коню в зубы не смотрят. Негодуя на безвкусие дарителя, Марина принимала подарки, с тяжёлым сердцем носила на себе. По словам Славы, Царь требовал, что бы одариваемая женщина ежедневно носила подаренные украшения. На этот счёт у него тоже была особая мания, его раздражала мысль, что девушки могут продать подаренные золото и бриллианты, дешевле, чем он купил. Так что некоторые Царские пассии жили в требующих капитального ремонта  питерских халупах где-нибудь на Васильевском или в Пулково, без света и тепла, с общим туалетом в конце коридора, зато ходили разряженные золотыми гирляндами, как ёлки. Всё-таки Царь чего-то не поделил с Мариной, или она его окончательно «затрахала» разговорами о живописи. При разлуке  всегда Царь требовал сдать подаренное. Марина  должна была положить на стол в офисе золотые цепи, как раньше при разжаловании клали офицеры фамильные пистолеты. Марину сменила Соня или Софья, которая дала жизни уже не только Царю, но и его братве. Начнём с того, что если Марина была, несмотря на Эрмитаж, девушка, что называется ничья, с улицы, Соня перебралась к Царю от Япончика, понятно что не без скандала.

Уже года полтора Соня переходила от бандита к бандиту, выбирая покруче. Царь положил на неё глаз в ресторане гостиницы «Европейская». Ловко орудуя палочками, Соня наслаждалась суши и мраморным мясом в окружении Япончика и его пацанов. Царь и Япончик, контролировавшие центр, всегда находились в состоянии напряжённо-дружественного нейтралитета. Когда сил не хватало, они объединялись и выполняли крупные операции совместно: прикрывали разгрузку контрабандного груза в порту, сопровождали поставки машин от финской границы, «делали крышу» эшелонам цветных металлов уходившим в Эстонию. Япончик приподнялся навстречу Царю. Бандиты обнялись, поцеловали друг друга в щёки, в общем, всё производило впечатление саммита, встречи на высшем уровне. Япончик пригласил Царя к столу, поговорить о делах.  Мест не хватало, и официанты придвинули ещё один стол.  Накрыли «поляну». Потолковали о том, о сём. Зазвучала медленная музыка. Царь, особенно загоравшийся, когда сознавал, что женщина, которую он хочет, уже  с кем-нибудь спит, с разрешения Япончика пригласил на танец Соню. Та не отказала. В танце Царь дал Соне номер своего мобильного. Соня номер запомнила и позже, выйдя в туалет, вписала его в SIM-карту своего телефона. Япончик обладал острым умом, иначе ему не ходить бы в авторитетах. Он моментально просёк ситуацию, но устраивать сцен не стал. Зато устроила сцену, присутствовавшая за столом Марина, она пришла с Царём. Женская интуиция подсказывала, что её дни у чресл Царя сочтены. Она отказалась танцевать с Япончиком, как предложил сначала Царь, а потом и сам Япончик. Фактически подобное предложение означало обмен любовницами. Царь и Соня на него шли охотно, Япончик – не совсем, Марина – ни в какую. Марина лишь внешне пренебрегала Царём, на самом деле ей хотелось и дальше его перевоспитывать. Весь вечер она говорила мало, а когда Царь второй раз пригласил Соню танцевать, встала и ушла, бросив салфетку и опрокинув бокал с шампанским.  Царь нахмурился. Марину больше никто не видел. На следующий день Соня позвонила Царю, обедали  они  уже  вместе.