Срочный фрахт

«Он не заложник, – сообщил Мегингоц. – Остался добровольно. Остальные подтвердят».

Спустя некоторое время патруль обратился прямо к отцу Гермиону: «Отец Юхтырь, требуем вашего возвращения. В случае отказа будет оповещена иерархия Эльбейской патриархии».

«Делайте свое дело, – написал отец Гермион, – а я буду делать мое».

И отключил связь.

Мегингоц повернулся в капитанском кресле. Священник стоял перед ним, как ученик, вызванный к директору. Мегингоц разглядывал его с непонятной улыбкой.

– Они ведь уничтожат «Молукку» – в любом случае уничтожат, – сказал наконец клон. – Ваше присутствие на борту их не остановит. А в епархию сообщат, что вас убили злые клоны.

Отец Гермион промолчал.

Мегингоц потянулся к кофейнику и сластям, завернутым в развеселую блестящую бумагу с выцветшими уже Санта-Клаусами.

– Хотите?

– Не откажусь.

Отец Гермион уселся рядом. Мегингоц отпил из своей чашки и вздохнул:

– Знаете, обожаю человеческую еду. Кофе, чай, сладкое. Мясо люблю, фрукты. Только почти никогда не перепадало.

– А я, представьте себе, люблю можжевеловую водку, – признался отец Гермион, принимая чашку из рук клона.

Мегингоц сперва удивился, а потом захохотал:

– Водку?

– Это мой тайный порок… Я ведь вырос на Эльбее, ближе к полюсу. Там много можжевельника, и все пьют водку. И как-то по-доброму пьют, без безобразий…

Мегингоц упер подбородок в ладонь и уставился на священника немигающими глазами, совершенно хрустальными, с острой точкой зрачка. Как будто это на самом деле не точка, а восклицательный знак – вид сверху.

– Ну надо же, – протянул клон. – Вот никогда бы не подумал… А ваш отец – он тоже был священником?

Отец Гермион задумчиво поглядел на своего собеседника. Давно уже у него не возникало такого странного чувства. Время как будто замедлилось. Секунды еле плелись, минуты начали растягиваться, как жевачка.

– Нет, – сказал наконец отец Гермион. – У нас было хозяйство. Дом в лесу, молочная ферма, маленькое колбасное производство. Мое детство прошло среди запахов: копченого мяса, свежей крови, перца, пота, хвои. Никогда потом не было таких сильных, резких запахов…

Мегингоц поднес ладонь к носу и с любопытством обнюхал ее, сильно сопя.

– Вот уж не рассматривал людей с этой стороны, – признал он. – Запахи. Как странно… Возможно, люди, как и всякие животные, склонны в первую очередь воспринимать других по запаху. Поэтому клонов на самом деле почти никогда не удается по-настоящему выдать за людей. – И сунул руку под нос священнику: – Понюхайте!

Отец Гермион наклонился над этой рукой, очень белой, с небольшим лиловым пятном старого ожога чуть ниже кисти.

– Пахнет микросхемой, – сказал он наконец, удивленный.

Клон сжал пальцы в кулак и убрал руку. Вытащил из мятого кулька конфету, сунул в рот вместе с оберткой. Потом выплюнул липкую бумажку и сунул ее за компьютер.

– Когда мне было лет десять, – сказал отец Гермион, – я потерялся в лесу. Точнее сказать, зашел на дальнее болото, а там объелся ягодами и заснул. Было уже темно, когда я пошел обратно домой. Вы бывали в лесу ночью?

Мегингоц кивнул, нехорошо улыбнувшись. Священник продолжал:

– Особенно – туман и тени между деревьев. Сизые. И там, внутри, что-то шевелилось. В общем, я испугался. Стою и боюсь, а из чащи как будто смотрит кто-то…

– А потом?

– А потом я сказал: «Иезус, помоги мне преблагостью» – так всегда мать говорила. И сразу все изменилось. Я понял, что больше не один. Собственно, это было все, что я узнал о Боге – ничего большего мне не потребовалось за всю мою жизнь. Что человек на лесной дороге не один.

– Поэтому вы стали священником?

– Отчасти – да.

– Человек не один, – проговорил Мегингоц. – На лесной дороге. На любой дороге. А клон – один, ведь так, да?

Отец Гермион промолчал.

– Это потому, что души у нас нет, – проговорил Мегингоц. Он взял еще одну конфету, щека у него оттопырилась.

– И умираем мы насовсем, – добавил он.

– Да, – сказал отец Гермион.

– Паф – и больше ничего. – Мегингоц прилепил к компьютеру очередной фантик.

– Именно так.

– Как запросто вы с этим соглашаетесь, – с горечью произнес Мегингоц. – У вас-то впереди вечность, а у меня хорошо если полчаса. Только это какие-то чертовски долгие полчаса…

– Вы тоже заметили? – удивился отец Гермион.

– По-вашему, время тоже принадлежит одним только людям? – Мегингоц наморщил нос. – А вас, кстати говоря, не припекут за то, что вступались за нас?

– Епархия? Обязательно!

– Нет, при чем тут ваша епархия… Я о вашем Боге.

– Понятия не имею, – вздохнул священник.

– Вы простите, что докучал вам разговорами, – сказал вдруг Мегингоц.

– Не так уж и докучали, – отозвался отец Гермион. – Вы петь умеете?

Мегингоц чуть склонил набок голову.

– У меня баритон, – сообщил он. – Я нечасто пускал его в ход, но, думаю, справлюсь.