СССР и Запад в одной лодке

Разрядка — следствие желания видеть вещи такими, какими их хотят видеть, и для ее проведения просто нужно принимать мир таким, как он есть. Не трудно догадаться, что политика, требующая наименьших усилий, найдет себе наибольшее число сторонников. Говоря грубо, Запад слишком мягко сидит, для того чтобы твердо стоять.

Между тем отказ от моральной позиции, политическая расслабленность и взгляд на диктатуру как на нечто «естественное» для незападных народов довольно быстро смогут привести к разложению самих западных демократий. Успех тоталитаризма в одном месте поощряет его поднимать голову в другом.

Политическим ухаживанием и экономической помощью Запад рассчитывает «смягчить» Советский Союз — однако выкармливает этим не только враждебное ему государство, но и самую идею тоталитаризма.

4 июня 1977,

Утрехт

1. США И СССР В ОДНОЙ ЛОДКЕ?

Для дипломатического признания СССР США понадобилось шестнадцать лет (1917-33), чтобы стать его союзником — восемь (1933-41), чтобы совместно заняться переустройством мира — четыре (1941-45), а чтобы полностью разочароваться в этой политике — всего два года (1945-47).

Почему США так медлили с признанием СССР — ведь дипломатическое признание не означает одобрения, а непризнание само по себе не меняет революционный строй в желаемую сторону? Почему упустили возможность поддержать умеренные элементы в СССР — не признавая его в период НЭПа и признав в период массовых репрессий? Почему, начав сближение с СССР, проводили его с такой безудержностью — чтобы внезапно остановиться в ошеломлении?

Потому, вероятно, что США мало интересовались внутренними советскими проблемами. Внешнеполитический курс США определялся тем, какие силы там брали верх, — он мог трагически не соответствовать происходившему в СССР.

Проводя политику сближения с СССР, Ф. Д. Рузвельт исходил, по-видимому, не только из нужд военного времени, но и из более общего взгляда, что устойчивое положение в мире невозможно без включения СССР в мировую систему. Внутри устойчивой мировой системы СССР казался Рузвельту менее опасным, чем вне ее, и потому не СССР заплатил за включение в систему, а ему было заплачено — прежде всего, предоставлением права распоряжаться Восточной Европой.

Действительно, где лучше иметь деструктивную субсистему — в системе или вне ее, поскольку, как показал опыт, само по себе включение не превращает субсистему из деструктивной в конструктивную? Иными словами, если мы представим западные страны в виде гребцов лодки, а СССР в виде пловца, который пытается эту лодку потопить, то что разумнее — пригласить СССР в лодку в надежде, что он будет грести вместе со всеми, вместо того чтобы раскачивать ее, или же держать СССР вне лодки, опасаясь, что он ее потопит, но и надеясь, что один он рано или поздно истощит свои силы?

Рузвельт пригласил Сталина в лодку. Увы, это не изменило ни внутренней, ни внешней политики СССР. Сталин не только раскачивал лодку, но, образно говоря, сам выпрыгнул из нее. Чувствуя себя одураченными и сознавая свою ответственность за «навязывание коммунизма» Восточной Европе, США круто повернули и перешли к политике «сдерживания коммунизма», не только сберегая остаток Европы, но главным образом решив не уступать теперь без боя Азии. Но и здесь США были склонны по-прежнему игнорировать отношение самих народов к «коммунизму».

Непонимание происходящих в других странах процессов заставляло США чрезмерно полагаться на манипулирование военной силой и экономической помощью. Если исходить из той точки зрения, что коммунистические революции в Азии были результатом исторического развития этих стран, и «коммунизм» здесь стал формой пробуждающегося азиатского национализма и эгалитаризма, а вовсе не результатом советских интриг, то американскую политику в Азии после войны можно считать такой же неудачной, как и их политику в Европе во время войны.

Признай США в 1949 году КНР, они не только избежали бы корейской войны, но и ускорили бы отход КНР от СССР. Создание потенциальной угрозы на востоке сделало бы СССР уступчивее на западе: скорее всего, не имея за спиной дружественного Китая, СССР согласился бы в 1953 году на воссоединение Германии. Но США не только не признали КНР, но и решили дать бой «коммунизму» в самом уязвимом для себя месте — во Вьетнаме, где режим, который они поддерживали только потому, что он был «антикоммунистическим», был в глазах собственного народа наследником колониального режима и потому был обречен на гибель.

Где-то между двумя кризисами — разочарованием США в «поощрении коммунизма» в Европе в конце сороковых годов и разочарованием в «сдерживании коммунизма» в Азии в начале семидесятых — началось то, что теперь называется «политикой разрядки» и раньше называлось «политикой мирного сосуществования».