СССР - потерянный рай

Ну вот, скажем, крановщик разливочного пролета поднимает крюк крана, и когда он поднялся к балкам моста, крановщику надо было подъем остановить, но он то ли отвлекся, то ли понадеялся на концевой выключатель, который автоматически должен остановить подъем при приближении крюка крана к балкам моста. Но концевик не сработал, крановая лебедка оборвала трос, и крюк с траверсой упали. В любом случае в этом обрыве троса виноват крановщик, который не остановил подъем, и крановая бригада, которая не проверила надежность работы концевых выключателей. Все рабочие завода, как, впрочем, и почти все в СССР, знали, что под стрелой крана стоять нельзя: табличка «Не стой под стрелой» мне помнится еще с раннего детства. Тем не менее под этим крюком стоял раззява, хорошо, что в каске. Траверса и крюк упали рядом, но части траверсы задели этого работягу по каске, и он получил черепно-мозговую травму. А начальник смены Володя Атаманицын за эту травму получил от суда два года и отсидел их на зоне в Калкамане. У него, как у начальника смены, было около сотни рабочих в цехе размером с Курский вокзал, причем сразу на нескольких этажах и еще и в отдельном здании склада. Если начальник смены контролирует работу печи или 2–3 человек, то остальных своих рабочих он никак не может видеть. В чем тут вина начальника смены? Что он должен был сделать, чтобы один придурок вовремя остановил подъем крюка, а другой не стоял там, где стоять категорически запрещено?

Или вот такой случай. Во всех цехах шихта подавалась ленточными транспортерами, их было на заводе сотни, и что-что, но уж правила безопасности при работе с ними или возле них знали все. В цехе № 6 в середине ночной смены сошла с рельс натяжная тележка транспортера — авария самая обычная, и ее устранение занимает несколько минут. Пультовщица остановила кнопкой этот транспортер и, минуя мастера и начальника смены, сразу позвонила дежурным слесарям, чтобы те поставили тележку на место. Бригадир слесарей и слесарь поднялись наверх к транспортеру, там они проходили мимо щита электроснабжения этого транспортера, и им надо было отключить транспортер и перевернуть табличку на щите, чтобы на ней читалось: «Не включать — работают люди!» Секундная работа, но им было лень, хотя они обязаны были это сделать. Они подошли к тележке, там находился концевой выключатель транспортера, им надо было отжать и зафиксировать его рычаг. Секундная работа, но им было лень, хотя они обязаны были это сделать. И они сразу полезли под тележку ставить ее на рельсы. А в это время к пультовщице подошел симпатичный парень, они заболтались, и тут же звонит дозировщица и просит подать ей шихту, а подавать ее надо было в том числе и этим транспортером. И пультовщица, не теряя нити разговора с приятным парнем, начинает тыкать пальчиком в кнопки и включает транспортер, на который она сама только что послала слесарей. Транспортер включается, слесаря затягивает под ленту и отрывает руку, он гибнет. Вскрытие показало, почему слесарям было лень делать обязательную и секундную работу — содержание спирта в желудке слесаря все еще превышало его содержание в крови, т. е. слесари уже на работе выпили, и им стало море по колено. За эту травму суд осудил начальника цеха и его замов по электрической и механической части, которые в момент этой травмы спали дома.

Идиотство с осуждениями дошло до такой степени, что молодые специалисты начали наотрез отказываться уходить с рабочих должностей и занимать инженерные должности в цехах, а мастера и цеховые инженеры стали подавать заявления с просьбой перевести их в рабочие. На тот момент у нас на заводе и так была катастрофа с нехваткой кадров руководителей, а тут еще и эти идиоты из суда и прокуратуры! И я решил подраться за своих друзей, да и за себя тоже, поскольку ведь и я был начальником цеха, и я отвечал за вверенных мне людей. Но прежде всего надо было разобраться, почему прокуратура обвиняет, а суды так легко осуждают совершенно невиновных людей.

Начал покупать юридическую литературу и вникать в нее, и тут выяснилось, что, поскольку дела, касающиеся техники безопасности, это не дела об убийстве или воровстве, а дела технические, требующие специальных знаний, то главным доказательством служит заключение эксперта по этим вопросам, что бы ни говорили обвиняемый и свидетели. Тут же выяснил, что главное в экспертизе — это то, чтобы эксперт не был заинтересован в исходе дела и был объективным. Вычитал в различных судебных примерах, что экспертами в судах выступают, как правило, опытные специалисты с других заводов или аналогичных производств. Начал выяснять, а кто были эксперты в делах моих осужденных товарищей, и у меня глаза на лоб полезли. Оказывается, прокуратура в этом качестве привлекала наш Павлодарский Госгортехнадзор и часто даже не его «специалистов», которых на суде обязаны предупреждать об ответственности за дачу заведомо ложного заключения, а просто акты, которые сочиняла эта инспекция по каждому случаю травматизма.