СССР: вернуться в детство?..

До нашей Сибири подобная обувь если и доезжала, то совсем уж в единичных экземплярах, оседая преимущественно в Московской и Ленинградской областях. Прочей «европейской части СССР» доставались остатки, что уж про нас говорить…

— Финская обувь — самая лучшая, — твёрдо сказала я, — самая тёплая и носится лет по пять.

Или даже по семь, правда! Учитывая, что доро́ги у нас солью вообще не посыпали, пять лет — это минимальная гарантия, против года-двух советских. Так что даже выгодное вложение получится.

— Сколько ж они стоят? — загрузилась мама. — Рублей сто?

— Бери сто тридцать, — посоветовала я. — Если дешевле выйдет, потом что-нибудь купим.

Мама отодвинула в сторонку пять бумажек по двадцать пять рублей и пять однорублёвых сверху.

— И на прожитие сто пятьдесят отложу.

Ещё несколько купюр прошуршало в другую сторону.

Оставшаяся кучка выглядела куда менее внушительно. Мама пересчитала.

— Двести тридцать пять.

— Ну чё, можно профуговать! — бодро подытожила бабушка.

Я решила выступить с предложением:

— Я бы ковёр в зал купила, на пол.

Мы дружно уставились на крашеные половицы.

— Большой надо, — задумчиво сказала мама.

— Я бы сказала, не столько большой, сколько длинный, — вслух подумала я. — Но не очень широкий, метра два.

Мама покачала головой.

— Нет, на такой точно не хватит.

— А что-нибудь купить ужас как хочется, да?

Она возмущённо на меня посмотрела.

— А ты знаешь, есть такая примета: надо, чтоб деньги в кошельке переночевали, и только потом тратить?

— Да?

— Ага. Говорят, что тогда денежки тебя больше будут любить.

Мама фыркнула, а бабушка неожиданно поддержала меня:

— Да, чё-то я такое слышала.

И ещё трусы красные надо на люстру повесить, мдэ. Об этом я, конечно, говорить не стала. Если с ночёвкой хоть какое-то обоснование есть, типа человек выходит из состояния мандража, планирует покупки уже спокойнее, то эти красные труселя…

— Давайте лучше деду Али письмо напишем, — предложила я.

Назавтра мы всё-таки поехали тратить наши капиталы. На что повезёт. Естественно, я увязалась с мамой и, выйдя на Рынке из автобуса, коварно предложила:

— В музыкальный зайдём? Пока руки не заняты.

Магазин «Мелодия» находился довольно далеко от удобных для нас остановок, и тащиться туда нужно было через половину центра. Но где ещё, спрашивается, покупать пластинки? А то проигрыватель есть, а слушать на нём нечего.

Мы пошли.

Магазин меня несколько разочаровал. Из популярного спокойно можно было взять только, простите за тавтологию, непопулярное. Множества ВИА, о которых в мозгу информации или не было совсем, или настолько мало, что уж простите… Случайно попалась «Синяя птица: Моя любовь жива». И то, видать, потому, что только что вышла, не успели расхватать ещё.

Мама никак не могла взять в толк, почему я не хочу детские песни, и сказку «Осьминожка» Эдуарда Успенского. Чуть мы с ней не поругались. И тут я увидела Армстронга!

— Мама! Вот эту!!!

Семьдесят восьмого года аж выпуска — что она здесь делает??? Боже! «Луи Армстронг»! Да мне даже неважно, что он тут поёт, лишь бы пел!

— Зачем тебе этот негр? — удивилась мама.

— Купи! — я вдруг испугалась, что пластинка последняя, и кто-нибудь заберёт её раньше нас и зашептала: — Не спорь со мной, купи, я потом заработаю денег и тебе отдам!

Мама, кажется, испугалась такой немного нервной реакции и пластинку взяла. Более того, она даже не стала возражать, когда я выбрала большой диск Сенчиной (уж очень у неё голос хрустально-волшебный) и оперу Джузеппе Верди «Симон Бокканегра». Брови у неё, правда, сделались домиком — а зря. Верди прекрасен. Правда на «Четырёх концертах для фагота с оркестром» Вивальди она чуть не сломалась, зашипев:

— А это-то тебе зачем?! Ты хоть знаешь, что такое «фагот»?!

Я поняла, что резерв терпения исчерпан, но пластинку положить была не в силах.

— Я знаю! Это такая огромная деревянная дудка. И вообще это красивое. Для вдохновения.

Мама поняла, что Вивальди я не отдам, и сдалась.

Ничё-ничё, мы с тобой ещё Штрауса с Моцартом покупать будем. Должны же их записывать. Ну, правда — а что мне слушать-то? «Арлекино» хрипатое? Спасибо на добром слове. «Малиновки заслыша голосок» меня чёт тоже не вштыривает. А Би Би Кинга, например, что-то я не наблюдаю.

Эх, многие из тех, кто нравиться будет, ещё пешком под стол ходят, если вообще родились.

Да у меня вообще вкусы специфические, иногда из всего репертуара певца или группы мне нравится одна песня. Хорошо, когда можешь личный плей-лист составить. Опция ещё долгие годы недоступная. Так что пока я могу себя порадовать разве что классикой. Или Высоцким, если достать его удастся.

Пять своих пластинок я сложила в специально для этой цели припасённую хозяйственную сумку и понесла их бережно, как одуванчики.

— Ну что, пошли форму тебе смотреть, музыковед-любитель, — насмешливо сказала мама.

Блин! Форма! Школа же!