СССР: вернуться в детство?..

Продавщица протянула нам крошечный клочок бумаги с тремя кривоватыми цифрами:

— Восемь пятьдесят, в первую кассу, пожалуйста.

— Фартук-то будем покупать? — поинтересовалась я по дороге в кассу.

— Шить придётся, — вздохнула мама, — тут тебе большое всё. Туфли ещё надо.

— Может, туфли ближе к осени купим? Вдруг нога вырастет?

— Пожалуй…

Поход за формой не прибавил нам обеим энтузиазма.

Вышли мы из «Детского мира» с сумкой пластинок и коричневым платьем. Стоим. И тут у мамы загорелись глаза:

— Смотри!

Через два дома, у обувного, что-то происходило. Народ туда стекался со всей улицы.

— Беги! — крикнула я, но мама (она же не знает, что я внутри взрослая) побежала, схватив меня за руку.

В плотном потоке мы влетели в магазин через большой старинный тамбур и безошибочно свернули в тот отдел, куда стремилась вся эта толпа.

— Что дают? — озабоченно спрашивали друг у друга женщины.

— Туфли чехословацкие! Две модели! — ответили из передних рядов.

Очередь прирастала со страшной скоростью и, если честно, я испугалась за пластинки.

— Мам, я на лестнице на второй этаж тебя буду ждать, а то затолкают меня.

Мама разрывалась между желанием приличную обувь купить (неизвестно какого вида, но чехословацкую — а, значит, хорошую!) и страхом меня одну оставить.

— Да не потеряюсь я! — я вытащила руку из её ладони. — Если подойдут — бери те и другие. А я спокойно посижу. А то пластинки поломают мне.

Я вылезла из толпы и поднялась по лестнице, чтоб она могла меня видеть, помахала рукой. Она немного успокоилась, но всё равно поминутно оглядывалась и проверяла меня глазами. Я каждый раз успокаивающе ей семафорила. Ладно уж, чего бояться-то, цыган нету. Если б какой заезжий табор по городу ходил, их бы на центральных улицах сразу видно было.

Перед мамой в несколько рядов плотно, как шпроты в консерве, стояли женщины. В отдел пускали не больше пяти-шести человек за раз, чтобы не случилось столпотворения (и чтоб никто в толпе чего не спёр, понятное дело). Вход в отдел перекрывала строгая тётка с пышной, крупно завитой причёской в светло-синем форменном халате. Периодически она громогласно возглашала:

— Спокойнее, гражданки! Не толкайтесь! СОБЛЮДАЙТЕ ПОРЯДОК!!! — или что-то вроде того.

Минут через сорок ей что-то сказала ещё одна пробегающая мимо дама, похожая на первую как отштампованная, только волосы потемнее.

— Тридцать восьмой размер закончился! — громко объявила первая. — Женщины, просьба за тридцать восьмым размером не стоять! Не задерживайте очередь!

Это объявление вызвало совершенно противоположный эффект. Никто не ушёл, напротив, очередь заволновалась и подалась вперёд. Множество тревожных голосов начали спрашивать: действительно ли тридцать восьмой закончился? А, может, посмо́трите на складе? А обе модели закончились — или только одна?

— Женщины, НЕ НАПИРАЙТЕ! — строго закричала караульная тётка. — Тридцать восьмой размер ЗАКОНЧИЛСЯ СОВСЕМ! Обе модели! Прекратите толкаться, иначе отдел закроется НА УЧЁТ!!!

У меня, наблюдающей сверху, возникло такое ощущение, что некоторые гражданки нарочно не хотели прекращать толкаться — от обиды. Мол, раз нам не достанется, то и другим не́чего! Но те, которые стояли ближе ко входу в отдел, они как будто сплотились в монолитный щит и не давали этим толчкам докатиться до строгой тёти в синем халате. А в середине очереди пошли какие-то ответные колебания и ругань, в том духе что «не хочешь стоять — так и иди себе, нечего порядок в общественном месте нарушать!» В конце концов очередь приобрела напряжённо-спокойный вид. Опять же, по моим наблюдениям, почти никто не ушёл. Не знаю, на что они надеются. Или, может, хотят какой-нибудь другой размер взять — типа родственницам или, мало ли, для перепродажи? Обувь хороших фирм у нас большая редкость. Точно так же, как с финскими сапогами: почти всё, что приходит в страну, достаётся западным областям. В первую очередь Москве, Ленинграду, Прибалтике. Потом мелким республикам. В длинном ряду распределения Сибирь и Дальний Восток всегда последние.

До мамы осталось человек шесть, когда тётка снова объявила:

— Размеры тридцать семь, тридцать семь с половиной и тридцать восемь с половиной ЗАКОНЧИЛИСЬ! Просьба за такими размерами не стоять!

Тут я испугалась, что толпа сейчас сметёт и тётку, и ряды полок, и ограждения отдела, но на помощь этой тёте подскочили ещё две, превратившись в этакого синехалатного цербера, и начали жёстко призывать к порядку. Одна из них схватила стальную обувную лопатку и заколотила по металлической стойке ограждения. Оглушающий звук заметался под высокими старинными потолками магазина:

— ТИШЕ! ТИШЕ! СОБЛЮДАЙТЕ ПОРЯДОК!

Пока происходил весь этот паноптикум, мама дождалась своей очереди и вошла в отдел. За её размер я не переживала, ножка у неё маленькая, тридцать шестой. Обычно он до самого конца есть.