СССР: вернуться в детство 5

— Мем такой, популярный в две тысячи двадцатых. Выросший из анекдота: «Помню, меня учили, как муравейник пустить на корм. Если набрать прилично так муравьёв и подсушить у костра, то получается что-то типа мясной протеиновой муки длительного хранения. Слегка перетереть, добавить воды, и можно жарить, как котлеты», — «На кого это ты учился? На коммандос?» — «Бери выше! Нас готовили в пионеры! Так что из черепа коммандоса мы бы сделали скворечник». Мда. Полагаю, наших нетоварищей ждёт множество открытий чудных. Ладно! — я хлопнула в ладоши, вскочила с кровати и с новыми эмоциями прошлась по номеру. — Что ж, тогда тащите ваши продукты. Супнаборов приличных, овощи, сметану и прочее, я вам список напишу.

— Ольга Александровна! Суббота, ночь почти!

— Хорошо! Давайте пока организуем чай, молоко и печенюх каких-нибудь. Я теперь не усну, что ж мне — голодать всю ночь? Хоть хлеба с маслом раздобудьте. А завтра с утра — список. Борщ будем варить. Муж явится — чем я его кормить буду?

— Вы что… Вы рассчитываете, что завтра он… может уже прибыть?

— Ну, может не завтра. А вдруг? Вовка — он очень целеустремлённый.

Ну вот, всё это было вчера, поздно вечером, а сегодня я собиралась варить борщ, для чего обстоятельно составляла список продуктов, между делом общаясь со слегка посвежевшим Сергей Сергеичем. Ночевал он в соседней квартирке нашего двухквартирного бокса. Кроме него там толклись ещё какие-то люди, двое из которых постоянно дежурили в общем коридорчике.

Новостей про Вовку пока не было, и это до некоторой степени внушало оптимизм. Отсутствие плохих новостей — уже хорошо.

20. ЛЕТАЙТЕ САМОЛЕТАМИ АЭРОФЛОТА!

БОЛЬШОЙ ГОРОД АНАДЫРЬ

Вовка. Воскресенье, 12 июля. В пути.

Я рассеянно смотрел вниз, на безрадостную землю, по которой там и сям были разбросаны бугры серо-коричневых островерхих сопок, словно кто-то большой, играясь, зачерпывал песчано-гравийную смесь да рассып а л рядки курганчиков из огромного кулака. Самолёт поднялся выше, и бесконечные пустые пространства сделались похожи на смятую коричневую кожу, кое-где светло-серую, то ли от серого камня, то ли от нестаявшего даже летом снега. Зелень тоже иногда просматривалась — полупрозрачной дымкой, едва намекая, что и тут тоже может быть растительность.

Виды навевали угрюмые мысли. Как тут народ живёт? Привыкают, наверное… Мужик рядом со мной надвинул на лицо вязаную шапочку и храпел на весь салон. Ну и ладно, зато с разговорами никто не лезет.

Потом пошло море, довольно долго. Потом — снова земля, мало чем отличающаяся от окрестностей Лаврентия. Разве что вокруг самого Анадыря место удивило обилием озёр и петляющими, словно кружева, реками.

Из самолёта я выходил практически последним, шагал замыкающим в длинной цепочке людей, направляющихся к зданию аэропорта. Коробочка была побольше чем в Лаврентия, но тоже без особых архитектурных изысков. Я заметил, что все приехавшие, прежде чем выйти, строятся в очередь к конторке, где их опрашивают суровые дядьки в военной форме и только потом выпускают на улицу, и… к выходу не пошёл, а сразу развернулся к кассам.

К окошку тоже стояла небольшая очередь, я пристроился в хвост, поглядывая на табло ближайших вылетов. Помимо кучи местных рейсов в списке было и несколько дальних. Владивосток. Не лететь же туда, в самом деле? Москва. Нет, Москва мне нафиг не нужна. Блин, рейсы-то все по северам да по неизвестным мне городам. Прилетишь туда — и как потом? Вот, к примеру, Певек. Где это, интересно? О! Хабаровск! Хоть как-то к Иркутску ближе. И там точно проходят поезда через весь Союз, не получится с электричками, так на товарняках добраться можно будет.

Очередь двигалась не то что бы бодро, но и не стояла. Мужик передо мной купил билет до Москвы за сто девяносто три рубля. Значит, мне точно моих капиталов хватит! Дядька отошёл, и я сместился к окошку. За стеклом сидела тётя — губы бантиком.

— Слушаю!

— Здрассьте! Мне билет до Хабаровска!

— Сейчас улететь хочешь? — тётка как-то подозрительно встрепенулась.

— Да.

— Давай скорее свидетельство о рождении! Пять минут осталось!

— А у меня нету…

— Как нету? А с каким документом ты летишь?!

— Так… — я судорожно соображал, — папа меня с метеостанции до Лаврентия довёз, билет купил и посадил, домой ехать. Билет дал, а свидетельство забыл… Что ж мне теперь — обратно в Лаврентия лететь? Папа на метеостанцию уехал уже.

Тётка с досадой цыкнула зубом и покачала головой:

— От мужики, от мужики, а! Доверили ему ребёнка! Билет-то хоть не выкинул?

— Не-а, вот он, билет! — я сунул в полукруглое прорезное окошечко мой единственный «документ».

— Воронов? — сощурилась кассирша.

— Да, Владимир.

В билетной кассе Лаврентия я обнаглел и назвал своё настоящее имя.

— Лет сколько?

— Одиннадцать.

Тётка снова цыкнула:

— Вот! Было бы свидетельство, полетел бы за полцены!

— Да ладно, главное не сидеть тут двое суток!

— И то верно, — пробормотала она, заполняя квиток. — Сто четыре рубля.

— Вот, пожалуйста.

В окошечко просунулись билет и сдача:

— Беги! Вон, Валера багаж на телегу грузит, беги с ним!