Стадион

И Нине вдруг захотелось оправдаться перед этим тоненьким, спокойным и таким уверенным мальчиком. Она чуть не начала рассказывать ему о своих переживаниях в последние месяцы, но вовремя спохватилась, просто на кончике языка задержав первое слово. Он, этот маленький офицер, наверное, не понял бы ее, а если бы и понял, то осудил бы. Он счел бы рассуждения Нины явно неправильными. Девушка вдруг рассердилась на Леню Коршунова. Хорошо ему сидеть и толковать про успех факультета журналистики, когда у него самого, должно быть, нет на душе ни пятнышка и никому в голову не придет сказать, что он чего–то не сделал для своих товарищей, для сестры или для своего училища. А если б он запутался, как Нина, то, наверное, не говорил бы таким тоном.

К Нине подошла Карташ.

— Тренировку перенесем на понедельник, — сказала она. — Завтра тут все занято.

— Хорошо, — кивнула Нина. Появление Софьи Дмитриевны показалось ей сейчас неуместным. Скорее бы она уходила!

— А я для тебя приготовила подарок!

Нина вопросительно взглянула на Карташ.

— Смотри, — ответила Софья Дмитриевна, протягивая девушке газету.

Нина посмотрела и увидела большую фотографию, где они были сняты вместе с Карташ. А немного ниже жирными буквами написано:

/Студентка университета, отличница учебы и мастер спорта Нина Сокол обсуждает со своим тренером Софьей Карташ план штурма мировых рекордов.

— Отличница учебы, — произнесла Нина растерянно. Темные буквы плыли перед ее глазами.

— Правда, здорово? — радовалась Карташ.

— Отличница учебы, — еще раз сказала Нина. — Кто это им сказал?

— Конечно, я. — Карташ и не собиралась отпираться.

Нина подумала, как будут издеваться над ней товарищи, и чуть не заплакала. Как же она теперь в университет покажется, если все знают, что у нее три тройки! Как смела Карташ это написать!

— Вы завтра же пойдете в редакцию, — едва сдерживая гнев, сказала Нина, — и скажете, что произошла ошибка. Слышите?

Карташ рассмеялась:

— Что за глупости! У нас ведь так заведено — раз чемпионка, значит, должна быть отличницей.

— Но это же вранье!

— Весеннюю сессию сдашь на «отлично» — вот и не будет вранье.

«Вранье!» — чуть не крикнула Нина.

Ярость застилала ей глаза, и девушка не видела ничего–ни манежа, ни публики, ни спортсменов. Только испуганное лицо Карташ стояло перед ее глазами.

— Завтра я пойду в редакцию сама, — голос Нины дрожал, и Софья Дмитриевна поняла, что тут уже не до шуток.

— Вот уж не ждала такой благодарности! Можешь идти в редакцию! Никто таких опровержений давать не будет. Это смешно и. несолидно. А мне будет очень жаль в тебе ошибиться.

— Мне тоже, — отрезала Нина. — И я очень прошу вас меня больше не рекламировать. Поняли?

— А я–то думала, ты меня поблагодаришь, — развела руками Карташ.

Глаза Нины блеснули таким огнем, что Софья Дмитриевна испугалась. Пожалуй, здесь она немного перегнула палку. Ничего, все это пройдет. И она сказала:

— Без тебя соревнования проходят совсем неинтересно.

Девушка отвернулась, явно не желая продолжать разговор.

— Ты останешься до конца?

Молчание.

— Поедем вместе домой?

Нина не ответила. Карташ отошла.

Когда Нина села на свое место, Леня Коршунов спросил:

— Это ваш тренер?

— Да.

— А я читал в «Советском спорте», что вас тренирует Максимов. Это ошибка?

Нина не могла продолжать этот разговор. Чтобы изменить его, она спросила:

— Как поживает Ольга?

— Хорошо. Летом приедет в гости.

Помолчали.

— Вы будете выступать завтра? — не выдержал Коршунов.

— Нет, я вообще не буду выступать. Зачем мне выступать на таких соревнованиях? — резко ответила Нина.

Коршунов промолчал, вникая в смысл ее слов. Молчание продолжалось довольно долго — внизу за это время прошло два забега. И Нине вдруг стало ясно, что этот мальчик все понял, все знает и очень неодобрительно к ней относится.

«Ну и пусть!» — Нина разозлилась и на свой факультет, и на эти соревнования, и на Леню Коршунова, и в первую очередь на себя самое.

Леня Коршунов больше не произнес ни слова, только позже, уходя, поклонился Нине, словно уронив на грудь свою круглую стриженую голову. И по тому, как он это сделал, по выражению его лица, было ясно, что он понимает ситуацию и порицает поведение Нины.

А внизу продолжались соревнования. Как кузнечики, прыгали в длину спортсмены, и Шансы факультета журналистики на первое место колебались. Рядом шли математики и биологи, то обгоняя, то отставая от журналистов на одно–два очка. И Нина вдруг почувствовала, что ей вовсе не безразлично, будет ее факультет первым или нет. Он должен быть первым!

Но она не имеет права хотеть этого, она ничего не сделала, чтобы помочь ему победить. Нет, какое фальшивое положение! Надо сейчас же что–то предпринять!

Первый день соревнований окончился. Журналисты и математики набрали одинаковое количество очков. Все должно было решиться на другой день.