Сталь и камень

Он прислонился к столбику кровати. Тлеющая улыбка украсила его губы, отчего на его щеках пролегли морщинки.

– Думаю, лукавство – мое второе призвание, – задумчиво пробормотал он с мрачным весельем в голосе.

Я растерянно нахмурилась.

– Какое же тогда первое? – с любопытством спросила я.

Губы Гипноса изогнулись в хитрой усмешке, и он небрежно пожал плечами.

– Очарование, миледи, – уверенно ответил он.

Я тяжело вздохнула.

– Ты должен был сказать мне, – пробормотала я. Мой голос был едва слышен из-за потрескивающего огня.

– Нет. Не должен был, – заявил Гипнос, строго покачав головой. – Нельзя гневить богов, особенно Аида. Он не прощает глупостей. – В его словах прозвучало тихое предостережение.

– Поздно давать наставления, – посетовала я. – Но даже если бы ты предупредил меня раньше, сомневаюсь, что меня бы это остановило. – Слова сыпались быстрее, чем я успевала их ловить, – как камешки, летящие с крутого горного склона. Их было не остановить.

Гипнос загадочно посмотрел на меня из-под темных ресниц.

– Думаю, ничто бы тебя не остановило, – нежно ответил он, прежде чем достать золотой сосуд из кармана пиджака. Бог покачал им в воздухе, и свет свечей соблазнительно блеснул на его содержимом. – Я принес немного вина, если это хоть как-то поможет.

Горячие слезы навернулись на глаза, разбитое сердце болело из-за предательства Аида.

– Амброзия? – с надеждой спросила я.

– Есть ли другой достойный напиток? – ответил Гипнос, во взгляде его тлел огонь.

Я повторила его слова так же резко.

– Есть ли?

– Если только неуловимая «Кровавая Луна»… – Бог тоскливо вздохнул, наслаждаясь простым упоминанием редкого напитка. – Его почти невозможно найти в этих краях, поскольку его делает человек. Не буду отрицать – это моя истинная слабость.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, прежде чем продолжить.

– Итак, на сегодня обойдемся амброзией, – сказала я. – Иди, присядь со мной.

Его губы расплылись в довольной улыбке, и он устроился рядом.

– С удовольствием.

– Я спросила у Аида свое имя, – в отчаянии пробормотала я, наблюдая, как Гипнос наполняет мой бокал золотым эликсиром.

– Да? – Он вопросительно приподнял изящную бровь и передал мне напиток. – И как все прошло?

Я застонала от разочарования, нахмурившись еще сильнее.

– Еще слишком рано говорить. На самом деле я не спросила – я потребовала… Теперь он мне никогда не поможет. – Сделав один большой глоток нектара, я закрыла глаза и насладилась его мягким вкусом.

Гипнос облизнул губы и, наклонившись ближе, тихо пробормотал:

– Как ты и сказала… Еще слишком рано, чтобы знать наверняка. – Он поднял бокал и встретился со мной взглядом. – Давай будем пить, пока у нас не хватит смелости выяснить.

Я заставила себя улыбнуться.

– Это…

– Что? – подначил меня Гипнос, придвинувшись со своей привычной энергичностью.

– На редкость трезвый взгляд на вещи, – ответила я, изогнув бровь. – Боюсь, это не твоя привычная изысканная поэзия.

Гипнос хохотнул.

– Только не говори, что тебе понравилось слушать всю эту лирическую чепуху.

– Нет, мне точно не нравилось. – Я покачала головой, чувствуя, как жар поднимается по моей шее. – Но я уже привыкла.

– М-м-м. Во мне ведь есть поэтическая жилка, не так ли? – спросил бог с горделивой ноткой в голосе.

– Гипнос… – Я умоляюще посмотрела ему в глаза, чтобы он наконец закончил тост.

Его выражение смягчилось, глаза потемнели, а голос набрал силу, уплывая в ночь.

– Не будем забывать о тенях, которые таятся внутри, ибо именно тогда, когда кажется, что весь свет потерян, их мерцание покажет истинный путь. Мы наполняем наши бокалы этой блаженной амброзией в их честь. Пусть ее огонь вечно горит в наших сердцах.

Я замерла в изумлении, не в силах говорить.

– Гипнос, это было прекрасно, – наконец произнесла я.

Он усмехнулся и посмотрел на меня через плечо.

– До дна, – беспечно сказал он.

Наши бокалы зазвенели в скорбной симфонии. Восхитительная золотистая жидкость наполнила мой рот, но этого не хватило, чтобы смыть с души отчаяние. Я устало вздохнула.

– Сомневаюсь, что один бокал облегчит боль в моем сердце.

– О, там, где я это взял, еще много. – Гипнос озорно улыбнулся, и его слова повисли в воздухе, словно обещание.

– Гипнос… – произнесла я, и мой голос прозвучал нежной просьбой в тихой комнате.

Бог повернулся и пристально уставился на меня.

– Не думаю, что я когда-либо спрашивала… откуда у тебя шрам на щеке? – осторожно поинтересовалась я, легонько проводя пальцем по тонкой серебристой линии, пересекавшей его скулу. – Ты бессмертен. Почему не избавишься от него?

Секунду в тихой комнате не было слышно ни звука, кроме нашего дыхания.

– Я решил сохранить шрам, – серьезно ответил Гипнос. Его уверенность была почти осязаема в темноте вокру. – Это напоминание о том, кто его мне подарил, – продолжил он, не отрывая от меня взгляда. – Когда мы встретимся в следующий раз, я пойму, что это сделал он. – Гипнос замолчал. – А теперь, милая девочка… Пей свое вино и забудь о проблемах.