Сталин и Хрущев

По всему Союзу в хлебных магазинах выстраивались многочисленные очереди, белый хлеб выдавали строго по заверенным печатью учебных заведений и медицинских учреждений справкам только некоторым категориям больных и дошкольникам. В том году Советский Союз впервые в своей истории импортировал хлеб из-за границы. В народе острили: «Хрущёв посеял на целине, а собрал урожай в Канаде». А поэт Сельвинский сочинил едкую эпиграмму: «Хрущёв добился чистейшей лазури за эти десять «великих» лет: нет юдофобства, нет цензуры, даже хлеба и того нет».

Вообще, у «деда Никиты», была навязчивая идея, что продовольственную проблему можно решить только одним способом — культивированием кукурузы «от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей». С этой идеей он носился ещё в довоенные годы и даже посвятил ей целый доклад на совещании партийного, советского и колхозного активов Киевской области 28 января 1941 года, где он, в частности, сказал: «Я не раз слышал от товарища Сталина указание обратить внимание на кукурузу, всемерно развивать эту культуру, повышать её урожайность…» (Ай, да Никита, и тут ссылался на И. В. Сталина, который в общем-то верно оценивал достоинство этой культуры, признавая, однако, приоритет всё-таки за пшеницей и не призывая культивировать её чуть ли не на Северном полюсе — Л. Б.).

В июне 1954 года на Пленуме ЦК, предложив увеличить посевы кукурузы по всей стране, Хрущёв заявил, что «этот злак должен внедряться без стеснения и принудительно, как при Екатерине внедрялся картофель». В январе 1956 года он изрёк: «В этом году мы обязательно вырастим кукурузу в Якутии, а, может быть, и на Чукотке. Раз там растёт картофель, должна расти и кукуруза».

«Королева полей» стала героиней многих злых анекдотов и частушек. Вот одна из них: «Я б Хрущёва полюбила, вышла б замуж за него, да боюсь, что вместо хрена кукуруза у него».

Его зять Аджубей рассказывал, что во время одной из поездок по стране Никита Сергеевич обнаружил, что, не успев убрать кукурузу и зная, что здесь проедет Хрущёв, вывели в поле тракторы, стальными рельсами, как волоком, примяли стебли к земле, чтобы «замаскировать» неубранный урожай. Рассказав эту историю на одном большом совещании по сельскому хозяйству, Хрущёв с грустью посетовал, что в 30-е годы, дескать, старые коммунисты никогда не стали бы так обманывать партию.

Но Хрущёву не на кого было обижаться, кроме как на самого себя. Ведь именно он, Никита Хрущёв, совершил тягчайшее преступление перед советским народом, когда вычеркнул из Устава КПСС, принятого на XIX съезде партии по его же докладу, вписанные в этот Устав лично И. В. Сталиным слова («Сталинские политические заветы»): «Неправдивость коммуниста перед партией и обман партии являются тягчайшим злом и несовместимы с пребыванием в рядах партии».

(Нынешняя коррумпированность «новых буржуа» восходит своими корнями в «очковтирательство», «приписки», «дутые цифры», «махинации» и прочие формы обмана партии и народа, которые в годы «хрущёвской оттепели» стали нормой, поощрявшейся «сверху», когда правдивость и честность коммуниста из круга его прав и обязанностей (а если шире, то и его коммунистической сути, коммунистической аутентичности) не только была исключена из Устава, но даже преследовалась. Так начиналось ползучее перерождение верхушки КПСС, дебольшевизация всей партии — Л. Б.).

Вот второй Сталинский завет, который также бесцеремонно был изъят из Устава: «В партии не должно быть двух дисциплин — одна для руководителей, другая для рядовых (как раз ликвидация этого положения привела к возникновению класса «рыночников» — партийной бюрократии, антагонистической по своей сути массам трудящихся, грубо попиравшей все нормы социальной справедливости, жившей по принципу: «Во имя народа — всё для себя», класса номенклатурных эксплуататоров, без зазрения совести совершивших контрреволюционный переворот, начатый ельцинским запретом КПСС и ликвидацией СССР в 1991 году, и завершившийся ельцинским же разгоном Советов в 1993-м — Л. Б.).