Сталин и Мао

Мао Цзэдун тут же отправил телеграмму в Москву Чжоу Эньлаю, дав указания продолжить переговоры со Сталиным. В КНР, упоминая об этом, особенно подчеркивали, что Мао Цзэдун наказал Чжоу Эньлаю добиваться выполнения Сталиным обещания обеспечить прикрытие с воздуха. (Не имея подлинных текстов как телеграммы Мао Цзэдуна, так и записей бесед Чжоу Эньлая со Сталиным, трудно с уверенностью сказать, что вопрос со стороны Мао Цзэдуна ставился именно таким образом; особые сомнения вызывает и сама формулировка относительно необходимости добиваться выполнения Сталиным своего обещания, и вообще ограничения роли СССР только как бы некоторым участием в войне в воздухе. Не исключено, что речь могла идти как в целом о ситуации и шагах, которые могли предпринять все стороны, имевшие отношение к событиям, так и о масштабах участия ВВС СССР в боевых действиях в небе над Корейской Народно-Демократической Республикой и над Китайской Народной Республикой.)

Мао Цзэдун также вызвал в Пекин Пэн Дэхуая и Гао Гана. (Попутно отметим, что во время войны в Корее Мао Цзэдун был вынужден полагаться на Пэн Дэхуая и Гао Гана, то есть на тех, кому симпатизировал Сталин, ибо они делали, с его точки зрения, реальное дело; возможно, что в связи с этими обстоятельствами Мао Цзэдун и уничтожил впоследствии и Гао Гана, и Пэн Дэхуая, считая их своими врагами.)

Чжоу Эньлай переправил Сталину телеграмму Мао Цзэдуна с просьбой о помощи.

Получив ответ Сталина, Чжоу Эньлай направил ему еще одну телеграмму, в которой, сославшись на телеграмму Мао Цзэдуна, датированную 13 октября, ставил вопрос следующим образом: «Не окажется ли возможным после того, как будут направлены 16 авиаполков реактивных самолетов советской добровольческой авиации, продолжить направление в Корею в целях взаимодействия с китайской армией еще и бомбардировочной авиации?»[224]

Таким образом, Сталин сначала (уже 13 октября 1950 года) дал согласие направить для прикрытия китайских сухопутных сил в Корее советских летчиков на реактивных истребителях. Мао Цзэдун просил направить и бомбардировщики.

Проведя совещание с Лю Шаоци, Чжу Дэ, Пэн Дэхуаем и прочими, Мао Цзэдун принял решения и уведомил о них Чжоу Эньлая телеграммой следующего содержания:

(1) В результате обсуждения члены Политбюро пришли к единогласному мнению о том, что все-таки целесообразно ввести наши войска в Корею. На первом этапе направить наши войска против марионеточных сил (то есть против южных корейцев), так как есть уверенность в том, что они справятся с марионеточными силами; при этом предполагается создать опорную базу севернее Пхеньяна; эти наши действия вдохновят народ Кореи. Если на первом этапе удастся разгромить и уничтожить несколько частей марионеточных войск, то в обстановке в Корее произойдут изменения в нашу пользу.

(2) Такого рода активный шаг с нашей стороны отвечает интересам Китая, Кореи, Востока, всего мира. Если же мы не введем в Корею свои войска, враг придвинется к реке Ялуцзян, реакционеры и внутри нашей страны, и вообще в мире будут торжествовать, иначе говоря, это будет невыгодно со всех сторон. В этом случае отвлечены будут все наши войска, расположенные у границ в Северо-Восточном Китае, враг будет контролировать источники электроэнергии всего юга Маньчжурии.

Подводя итоги, мы полагаем, что следует принять участие в войне, необходимо принять участие в войне; участие в войне принесет ббльшую пользу; неучастие в войне нанесет больший вред.[225]

Русский военный историк Д. А. Волкогонов полагал, что пока в Пекине продолжали просчитывать все «за» и «против» прямого использования своих войск, Сталин с тревогой ждал вестей от Мао Цзэдуна. Китайцы могли спасти положение. Диктатор для себя решил: свои войска он бросит на чашу весов лишь в самый последний момент, в самом крайнем случае. Хотя уже принял решение «проработать» вопрос об использовании советской авиации с китайских аэродромов. Наконец пришла долгожданная телеграмма. Мао Цзэдун дал согласие на прямую военную поддержку северокорейцев и сообщил об этом советскому лидеру. Сталин быстро продиктовал:

«Пхеньян. Штыкову для товарища Ким Ир Сена.

Только что получил телеграмму от Мао Цзе Дуна, где он сообщает, что ЦК КПК вновь обсудил положение и решил все же оказать военную помощь корейским товарищам, несмотря на недостаточное вооружение китайских войск. Жду подробных сообщений от Мао Цзе Дуна…

13 октября 1950 г.

Фын Си».[226]

На следующий день наступила полная определенность, и Фын Си еще раз передал в Пхеньян: «Передать Ким Ир Сену следующее. После колебаний и ряда временных решений китайские товарищи наконец приняли окончательное решение об оказании Корее помощи войсками. Я рад, что принято наконец окончательное и благоприятное для Кореи решение… Конкретные вопросы, связанные с выступлением китайских войск, придется Вам решать совместно с китайскими товарищами. Необходимая техника для китайских войск будет поставлена из СССР.

Желаю Вам успехов.

Фын Си».[227]

Получив эту телеграмму Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлай встретился со Сталиным.