Сталин и разведка накануне войны

Алгоритм таких действий абсолютно нормален и не только закономерен, но и естественен для планирования военных операций стратегического уровня. Так что придраться тут не к чему. Тем более нет никаких оснований для упреков в адрес Сталина и Молотова или разведки. Даже с позиции постоянно вызывающего у многих пишущих и говорящих о начале войны неистребимого желания ёрничать по поводу пресловутого тезиса «малой кровью, да на территории противника». Потому что контрнаступление по такому алгоритму хотя и действительно сродни, но именно же только обоснованно и всего лишь сродни, однако же вовсе не 100-процентный аналог царившей тогда идеи перенесения войны с самого ее начала на территорию противника.

Так вот, если не осуществить упомянутого выше столь необходимого, крайне жесткого акцента на указанное в первоочередном порядке обстоятельство, любой исследователь истории кануна войны и ее катастрофического дебюта автоматически, но практически, увы, не осознавая этого, незаметно для себя попадает в ловушку, умело расставленную маршалами, выход из которой ими же и предрешен, — при любых обстоятельствах выбора у исследователей нет, и они, полагая, что правы и проявляя при этом «души прекрасные порывы» да «пылая “праведным” гневом», начинают и так и сяк крыть Сталина, а заодно и якобы что-то недосмотревшую в Польше разведку. А уж про читателей и просто интересующихся этой историей простых граждан и говорить-то не приходится — они, увы, вынуждены следовать и внимать тому, что написали исследователи, ссылающиеся на маршалов.

Во-вторых, естественно, что не сделав упомянутого выше акцента, никто и не стремится далее показать четкого разделения постоянно пережевываемых «северного» и «южного» вариантов на две принципиальных части, касающихся каждого из этих вариантов. И что очень характерно, очевидную же необходимость такого разделения так запутали, так обволокли беспардонно неуместными, а зачастую и просто глупыми «размышлениями», так «забермудили» (выражение В. Высоцкого) суть этого дела, что лежащее прямо на поверхности, реально же очевидное уже никто и не замечает (а, быть может, и не хотят замечать). А ведь тут нет и не было никаких ни секретов, ни чего-либо непостижимого в силу якобы невидимости.

Ведь первая

из упомянутых принципиальных частей — это выбор главного направления сосредоточения основных сил советской группировки войск в целях отражения и сдерживания первого удара противника. Проще говоря, выбор главного направления сосредоточения своих основных сил в целях обороны.

Вторая же часть —

это выбор направления сосредоточения своих основных сил и направления главного удара для нашего ответного контрудара/контрнаступления.

Соответственно, каждый из этих вариантов — «северный» и «южный» — должен быть четко разделен на эти две части. Если этого не сделать, так и будем до скончания века путаться в «двух тополях на Плющихе». Выбор же в рамках каждой из этих двух частей находится в прямой зависимости от того, какой вариант — «северный» или «южный» — рассматривается и также напрямую зависит, но уже от уверенного прогноза Генерального штаба о том, на каком направлении и какие силы противник выставляет.

Напоминаю, что наш ГШ уверенно прогнозировал, и это было аргументированно показано на картах того времени (ныне — на приводившихся выше картах-схемах), а разведка постепенно это подтверждала, что основные силы для нападения на СССР противник сосредотачивает на своем левом крыле, то есть на направлении наших ПрибОВО и ЗапОВО, сиречь на северо-восточном (для нас северо-западном) и на восточном (для нас западном) направлениях. Короче говоря, наш Генштаб уверенно точно прогнозировал направление главного удара вермахта, а разведка это подтверждала.