Сталин и репрессии 1920-х – 1930-х гг.

И там, где не хватает ни здравого смысла, ни тем более аргументов, — в ход идут публицистические выверты, рассчитанные только на эмоции. На них ни энергии, ни чернил, ни бумаги г-же Кантор не жаль. В результате читателям ее книги преподнесен еще один «перл» казуистики зоологического антисталинизма — результаты новоявленной графологической экспертизы собственноручных показаний Тухачевского. Полюбопытствуйте, пожалуйста, что же написали графологи — ведь без смеха читать невозможно.

«В результате почерковедческого исследования представленных рукописных текстов и сравнительного анализа их с образцами почерка рукописных текстов 1917 и 1919 гг., представленных на 4-х листах, установлено следующее:… При анализе почерка, которым исполнены исследуемые рукописные тексты «Заявлений», "Показаний Тухачевского М.Н.", в каждом из исследуемых документов наблюдаются:

— тупые начала и окончания движений, извилистость и угловатость штрихов (большая, чем в свободных образцах, несмотря на преобладающую угловатую форму движений); наличие неоправданных остановок и неестественных связей, то есть признаки, свидетельствующие о замедленности движений или — координации движений.

Кроме того, в почерке исследуемых рукописных текстов наблюдаются нарушения координации движений 2-й группы, к которым относятся:

— различные размеры рядом расположенных букв;

— отклонение букв и слов от вертикали влево и вправо;

— неравномерные расстояния между словами — от малого до среднего;

— неустойчивая форма линии строк — извилистая;

— при вариационном направлении линии строк: горизонтальному, нисходящему внизу, восходящему вверх;

— различные расстояния между словами — от малого до большого.

Указанные выявленные признаки в совокупности свидетельствуют о необычном выполнении исследуемых рукописных текстов, которое может быть связано:

— либо с необычными условиями выполнения — выполнение рукописных текстов непривычным пишущим прибором, в неудобной позе, на непривычной подложке и т. п.;

— либо с необычным состоянием исполнителя рукописных текстов — состояние сильного душевного волнения, опьянения, под воздействием лекарственных препаратов и т. п.

Совокупный анализ исследуемых признаков почерка с анализом письменной речи исследуемых документов говорит о доминирующем значении второй причины и позволяет предполагать исполнение исследуемых рукописных текстов лицом, находящимся в необычном состоянии».

Это, так сказать, основополагающая часть выводов графологической экспертизы. В других цитатах из этого же заключения, которые особенно приглянулись г-же Кантор, говорится о следующем:

— «В заявлении от 26 мая 1937 года — с обозначениями 8–9 — наблюдаются признаки необычного выполнения, которые значительно большее выражение нашли на листе 8».

— «В Заявлении от 27 мая 1937 года наблюдаются признаки выполнения в необычном состоянии. При этом манера изложения — авторская и присутствует практически неприкрытый сарказм, который свидетельствует пока еще о моральном превосходстве автора над адресатами».

— «Все фамилии выполнены не одномоментно (различный наклон в каждой из фамилий, различные расстояния между словами, а также различный рисунок знаков препинания, в частности, запятых), то есть такое выполнение возможно под диктовку другого лица».

— «В тексте Заявления от 10 июня 1937 года наблюдаются те же признаки, свидетельствующие о необычном состоянии исполнителя. При этом данный текст также мог быть выполнен под диктовку, особенно в части фамилий (в них также наблюдаются: в обозначениях фамилий — более дуговые движения, более вертикальный наклон по сравнению с рядом расположенными записями, а также между собственно выполненными фамилиями. "Казенный стиль" изложения, особенно в последних двух абзацах (например, в части уточнения: "то есть по существу, пораженческой деятельности")».

Итак, прежде всего, отметим, что любая экспертиза, проведенная без соответствующего постановления суда, рассматривающего данное дело, — незаконна! Более того, она ангажирована. В данном случае — политически ангажирована. Хуже того — она просто не имеет законной юридической силы! «DURA LEX — SED LEX», — говаривали еще в Древнем Риме. «Закон суров — но это закон!»