Сталин и заговор военных 1941 г.

«Когда было получено официальное сообщение о начале войны, в моем кабинете находились член Военного совета А. А. Николаев, начальник штаба флота

С. Г. Кучеров, начальник управления политической пропагандыН. А. Торик

. Не помню, кому пришла мысль спросить о возрасте присутствующих, но выяснилось, что среди нас нет никого старше тридцати пяти лет и ни один из нас не имеет опыта управления флотом в военное время на таком обширном и трудном морском театре. В этот момент — так показалось мне тогда — мы прочли в глазах друг друга невысказанное вслух: по-настоящему осознанное беспокойство за все, что нам было поручено возглавлять и за что мы с тех пор больше, чем когда-либо, должны были ежечасно, ежеминутно в самых тяжелых условиях держать ответ».

После всего того, что читатель узнал о начале войны, он должен был бы поинтересоваться у адмирала Головко, что тот имел ввиду говоря об официальном сообщении о начале войны? То ли знакомое нам всем выступление Молотова по радио 22 июня, то ли оперативная директива, полученная из Москвы от Главного морского штаба, то ли какую иную бумагу Тимошенко с Жуковым прислали?

Так как этот вопрос был деликатным и в то время, в конце 50-х, то на этом моменте воспоминания автора по времени вдруг прерываются, и начинается рассказ о том, как Арсений Григорьевич попал в командующие Северным флотом. Несколько страниц посвященных его деятельности по прибытии на пост командующего флотом завершают первую главу его книги.

Но наш герой, несмотря на все препоны военно-партийной цензуры, пытается все-таки довести до читателя сведения о том, как в действительности встретил врага наш Северный флот. Насколько ему это удалось, читатель убедится, познакомившись с продолжением воспоминаний прославленного флотоводца. Как всегда мы поправим и дополним по тексту представленные мемуары, сравнив, к тому же, поведение командующих Черноморского и Северного флотов.

Разумеется, автор испытывает определенную симпатию к своему герою. И естественно, хочется верить в искренность его рассказа, но суровая действительность, в лице упомянутой цензуры, затрудняет проявление этих чувств. Если по первым публикациям, порою, где-то и бывал снисходительным к написанному Арсением Григорьевичем, то, в последующем, чем больше раскрывались проделки наших Мазеп, тем более жесткие требования пришлось предъявлять к тексту Головко. Ведь его книга с дополнениями издавалась, и после смерти адмирала. Поэтому пришлось по необходимости часть воспоминаний флотоводца еще более внимательно пересмотреть, особенно по части боевой подготовки флота к войне.

«Популярная всюду в нашей стране песня «Если завтра война» отзвучала на Севере уже

17 июня 1941 года, за пять суток до официального сообщения о нападении гитлеровцев. Именно в тот день всем на флоте стало ясно, что война из растяжимого понятия «завтра» переходит в область конкретного «сегодня». В тот же день всем стало ясно еще одно: мы не зря торопились с боевой подготовкой; не зря отрабатывали многое, что приучало людей быть собранными, бдительными в любой момент. В частности, не зря воспользовались возможностью, которую предоставили условия перевода всего флота из одной оперативной готовности в другую».