Сталин. Красный «царь» (сборник)

На вопрос американского интервьюера о роли партии в новой конституции Сталин ответил: «Коль скоро нет классов, коль скоро грани между классами стираются («нет классов» – «грани между классами – которых нет – стираются». – Л. Т.

), остается лишь некоторая, но не коренная разница между различными прослойками социалистического общества, не может быть питательной почвы для создания борющихся между собой партий. Где нет нескольких классов, не может быть нескольких партий, ибо партия есть часть класса». Каждое слово – ошибка, а иногда и две! Выходит так, будто классы однородны; будто границы классов строго и раз навсегда очерчены; будто сознание класса точно соответствует его месту в обществе. Марксистское учение о классовой природе партий превращено в карикатуру. Динамика политического сознания выключается из исторического процесса в интересах административного порядка. На самом деле классы разнородны, раздираются внутренними антагонизмами и к разрешению общих задач приходят не иначе, как через внутреннюю борьбу тенденций, группировок и партий. Можно, с известными ограничениями, признать, что «партия есть часть класса». Но так как у класса есть много «частей» – одни глядят вперед, другие назад, – то один и тот же класс может выделить несколько партий.

По той же причине одна партия может опираться на части разных классов. Такого примера, где одному классу соответствовала бы только одна партия, не найти на всем протяжении политической истории, если, конечно, не принимать полицейской видимости за реальность.

По своей социальной структуре пролетариат является наименее разнородным классом капиталистического общества. Тем не менее, наличия таких «прослоек», как рабочая аристократия и рабочая бюрократия, достаточно для создания оппортунистических партий, превращающихся ходом вещей в одно из орудий буржуазного господства. Является ли, с точки зрения сталинской социологии, разница между рабочей аристократией и пролетарской массой «коренной» или лишь «некоторой», это все равно: но именно из этой разницы выросла в свое время необходимость разрыва с социал-демократией и создания Третьего Интернационала. Если в советском обществе «нет классов», то оно, во всяком случае, неизмеримо разнороднее и сложнее, чем пролетариат капиталистических стран, и, следовательно, может представить достаточную питательную почву для нескольких партий. Вступив неосторожно в область теории, Сталин доказывает гораздо более, чем хотел. Из его рассуждения вытекает не то, что в СССР не может быть разных партий, а то, что там не может быть ни одной партии: ибо где нет классов, там вообще нет места для политики. Однако из этого закона Сталин делает «социологическое» исключение в пользу той партии, генеральным секретарем которой он состоит.

Бухарин пытается подойти к вопросу с другой стороны. В Советском Союзе вопрос о том, куда идти: назад к капитализму или вперед к социализму, – не подлежит более обсуждению; поэтому «сторонники враждебных ликвидированных классов, организованных в партии, допущены быть не могут». Не говоря уж о том, что в стране победоносного социализма сторонники капитализма должны были бы оказаться смешными Донкихотами, неспособными создать партию, наличные политические разногласия вовсе не исчерпываются альтернативой: к социализму или к капитализму? Существуют еще вопросы: как идти к социализму? какими темпами? и пр. Выбор пути не менее важен, чем выбор цели. Кто же будет выбирать путь? Если питательная почва для политических партий действительно исчезла, то незачем и запрещать их. Наоборот, нужно, в соответствии с программой, упразднить «какие бы то ни было ограничения свободы».

Пытаясь рассеять естественные сомнения американского собеседника, Сталин выдвинул новое соображение: «Избирательные списки на выборах будут выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации. А таких у нас сотни»… «Каждая из прослоек (советского общества) может иметь свои специальные интересы и отражать (выражать?) их через имеющиеся многочисленные общественные организации». Этот софизм не лучше других. Советские «общественные» организации – профессиональные, кооперативные, культурные и пр. – вовсе не представляют интересы разных «прослоек», ибо все они имеют одну и ту же иерархическую структуру: даже в тех случаях, когда они, по видимости, представляют массовые организации, как профессиональные союзы и кооперативы, активную роль в них играют исключительно представители привилегированных верхов, а последнее слово остается за «партией», т. е. бюрократией. Конституция попросту отсылает избирателя от Понтия к Пилату.