Сталин. Отец народа

Люди, остававшиеся в те дни в Москве, описывали позже, какой ошеломляюще-благоприятный эффект произвела на москвичей новость, что Сталин решил до победного конца быть с ними. Народ верил: пока Сталин находится в Москве, ничего катастрофического с ней не произойдет…

* * *

17 октября из Москвы был эвакуирован Генштаб с Б.М. Шапошниковым во главе, и И.В. Сталин остался с двумя помощниками – А.М. Василевским и С. М. Штеменко.

О том, насколько серьезно было положение Москвы в тот день, можно понять из стенограммы выступления перед читателями книги «Генеральный штаб в годы войны» ее автора – генерала армии Штеменко: «Командный пункт Жукова в период угрожающего положения находился вблизи линии обороны. Жуков обратился к Сталину с просьбой разрешить перевести его командный пункт подальше от линии обороны, к Белорусскому вокзалу. Сталин ответил, что если Жуков недоволен, то он, Сталин, сам готов занять его место». (Феликс Чуев. Солдаты империи. М. Ковчег.1998. С. 312).

20 октября в столице было введено осадное положение. Москва приобрела облик военного города: улицы пересекли ряды «ежей» и других противотанковых заграждений. Шпионов, диверсантов, провокаторов и паникеров полагалось расстреливать на месте. Панику, возникшую было в связи со слухами об эвакуации И.В. Сталина, о сдаче столицы немцам, удалось погасить. Порядок был восстановлен.

По воспоминаниям того же А. Рыбина, знаменитейший тенор Сергей Лемешев, которому в те дни предлагали вместе с другими артистами Большого театра эвакуироваться, заявил: «А почему я, собственно, должен ехать в Куйбышев, когда Сталин находится в Москве? Нам надо здесь помогать фронту, открывать наш театр, а не стремиться в тыл».

И через месяц, 19 ноября, в филиале Большого театра на Пушкинской улице состоялся первый концерт артистов оперы и балета. А 22 ноября ставили оперу «Евгений Онегин», 23-го – балет «Тщетная предосторожность»…

Бойцы Красной Армии в заснеженных полях и лесах Подмосковья, прочитав об этом в газетах, услышав по радио или от своих командиров, понимали, что это и есть величайшее проявление силы духа: ни одно государство в мире за всю многовековую историю человечества не открывало театра, когда враг стоял в 30 – 40 километрах от города. И это вселяло в красноармейцев и оптимизм, и уверенность в победе.

О боевом настрое тех дней лучше всего говорит надпись на карте Европы, подаренной командующим 16-й армии К.К. Рокоссовским корреспонденту «Красной звезды» П.И. Трояновскому: «Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Советские войска обязательно будут в Берлине! Подмосковье. 29 октября 1941 года. К. Рокоссовский».

* * *

Между тем в лагере гитлеровцев царила атмосфера эйфории, головокружения от успехов. Они нисколько не сомневались в падении Москвы, а следовательно, в благополучном окончании блицкрига.

Вот, например, письмо офицера армии вермахта Альберта Неймгена (Подмосковье, 5 ноября 1941 года):

«Дорогой дядюшка! Десять минут назад я вернулся из штаба нашей гренадерской дивизии, куда возил приказ командира корпуса о последнем наступлении на Москву. Через несколько часов это наступление начнется. Я видел тяжелые пушки, которые к вечеру будут обстреливать Кремль. Я видел полк наших гренадеров, которые первыми должны пройти по Красной площади, у могилы их Ленина… Это конец, дядюшка. Москва – наша, Россия – наша, Европа – наша. Тороплюсь. Зовет начальник штаба. Утром напишу тебе из Москвы и опишу, как выглядит эта прелестная азиатская столица».

Но не тут-то было…

6 ноября И.В. Сталин выступил на торжественном заседании в честь 24-й годовщины Великого Октября. Оно состоялось в необычном месте – в подземном зале станции метро «Маяковская», одной из самых глубоких станций. Его речь транслировалась по радио и была опубликована в газетах. И.В. Сталин заявил на весь мир, что блицкриг в России с треском провалился, выразил полную уверенность в мощи Красной Армии и в успехе всенародного сопротивления.

Утром 7 ноября состоялся традиционный парад войск на Красной площади. Готовился он в строжайшей тайне. Даже участникам парада не объявлялось заранее, для чего их тренируют. Командовал парадом генерал-лейтенант П.А. Артемьев, занимавший в то время пост командующего войсками Московского военного округа и возглавлявший Московскую зону обороны. Сам П. Артемьев рассказывал впоследствии об этом беспримерном в истории параде: «Сталин сказал: «Подготовку проводите в секрете. О начале парада сообщите мне лично после торжественного заседания 6 ноября». Я спросил: «Товарищ Сталин, а если прорвется вражеский самолет и начнет бомбить парад?» Он ответил: «Во-первых, ни один вражеский самолет не должен прорваться в Москву. А, во-вторых, если все же сбросит бомбу, то уберите пострадавших и продолжайте парад»…

На военном параде Верховный Главнокомандующий говорил страстно и искренне, напутствуя уходящих прямо на фронт бойцов Красной Армии: