Сталин. По ту сторону добра и зла

Ну и само собой понятно, что труд заключенных больше всего использовался там, где находились их лагеря: в лесной и горно-добывающей промышленности на Севере, в тундре и за Полярным кругом. И вполне закономерно, что к концу 1930-х годов именно ГУЛАГ стал основным поставщиком дармовой рабочей силы.

* * *

Сворачивание нэпа сказалось не только на кулаках и зажиточных крестьянах, досталось и тем, кто жил в городе. Нет, Сталин пока не приказал арестовывать бывших нэпманов и ссылать их на «необитаемые острова». А вот капиталом их попользовался. Для чего и было дано негласное разрешение на частичную конфискацию их имущества. На деле же эта «частичная конфискация» оборачивалась потерей всего, и несчастных людей выбрасывали на улицу без гроша в кармане.

Тогда же была проведена и печально знаменитая «золотая кампания», которая охватила всю страну. Большинство нэпманов уже в начале наступления на них переводили значительную часть своего состояния в золото и драгоценности, что разрешалось Гражданским кодексом.

Но когда и какие законы волновали большевиков? И уже очень скоро финансовые органы потребовали от бывших предпринимателей сдать государству все имевшиеся у них драгоценности по установленной государством цене.

Сдавали немногие, ну а с остальными разбирались уже люди из ЧК, которые и здесь шли на всевозможные ухищрения. Так, в Закавказье они торговали на «черных» рынках взятым из государственных запасов золотом по спекулятивным ценам. После чего это золото отбиралось у спекулянтов, но теперь уже по бросовым ценам. А часто и без оных...

Тем не менее денег, как всегда, не хватало. И тогда Сталин настоял на продаже за границу многих шедевров из Эрмитажа, Музея имени Пушкина, Русского музея и многих других коллекций. В результате за границей оказались знаменитые полотна Рубенса, Веласкеса, Тициана, Рафаэля, Рембрандта. Ушла за границу и часть мебели и предметов убранства из царских покоев.

Да и чего стесняться? Все это — буржуазное искусство, да и сам Ильич не брезговал торговать произведениями искусства и старины.

* * *

Как относились ко всему этому «умеренные»? Без особого энтузиазма. Однако Сталина волновали не только Киров и Серго Орджоникидзе. За каждым из них стояли люди, которые тоже были недовольны его жесткой политикой и плохой жизнью населения.

Эти, как считал сам вождь, упаднические настроения, хотели они того или нет, так или иначе передавались (и Сталин знал об этом) как многим старым партийцам, так и комсомольской молодежи. Не радовали Сталина и их, надо заметить, настойчивые предложения замириться с бывшими оппозиционерами и использовать их таланты в социалистическом строительстве в связи с приходом в Германии к власти нацистов и оккупацией японцами Маньчжурии. Еще немного, и они ему скоро предложат вернуть Троцкого! Сталин слушал все эти бредни «умеренных» и не слышал их. Да и о каком замирении могла идти речь, если в его понимании все только начиналось и главные классовые битвы были еще впереди.

Более того, как и всякий политик, Сталин рассматривал все эти действенные меры не столько как средство улучшения положения в экономике, но и как угрозу собственному положению. Да и кто на самом деле знает, что замышляли все эти люди? В высокой политике возможны всякие союзы, и это ведь они только на первый взгляд кажутся невероятными. Не так давно он и сам числился в друзьях Каменева и Зиновьева, а потом и Бухарина. Только вот где они теперь, эти самые друзья по «триум» и прочим «виратам».

Что же касается самих «умеренных», то ведь это они пока такие умеренные, но рано или поздно ему придется сойтись с ними на узенькой дорожке, где место было только одному. И что тогда? А вот до этого «тогда» ему очень не хотелось доводить дело.

И как знать, не задумал ли Сталин уже тогда окончательно вычистить партию и изгнать из нее всех, кто когда-либо посмел не согласиться с ним. Орджоникидзе, Куйбышев, Киров, Косиор, Рудзутак... все они входили в группу «умеренных» и ушли из жизни не по своей воле. Косиор и Рудзутак были расстреляны, Киров убит, а Орджоникидзе и Куйбышев умерли при весьма странных обстоятельствах. Может быть, и к лучшему. Получить 25 лет лагерей означало вечные муки и ту же самую смерть. Только медленную. У Сталина рука не дрогнула бы...

* * *

Но все это будет потом, а в 1933 году под пока еще ненавязчивым давлением «умеренных» Сталину пришлось наступить на горло собственной песне и изменить систему хлебозаготовок. С их же подачи были возвращены из ссылок Зиновьев и Каменев, были вторично исключенные из партии после «рютинского дела». И им было разрешено искупить вину покаяниями и призывами ко всем бывшим оппозиционерам прекратить сопротивление сталинской политике.