Сталин. По ту сторону добра и зла

Много воды утекло с того страшного времени, но и по сей день можно только восхищаться этим порядочным и смелым человеком, который просто органически не мог смириться с той ложью, которой была опутана вся страна. Отправляясь на пленум, он предупредил жену, что вряд ли вернется с очередного партийного форума, и разобрал свои документы.

Отбросив всяческую дипломатию, Каминский обвинил Берию в сомнительных связях с мусаватистской, а через нее и с английской разведкой во время оккупации Баку британскими войсками, в убийстве первого секретаря Армении Ханджяна и председателя ЦИК Абхазии Лакобы. И как потом выяснилось, он был прав. Первого собственноручно застрелил сталинский Малюта Скуратов, а второго отравил.

Не сделав никакого перерыва, Каминский обрушился на Ежова и вызывавшую большие сомнения работу всего его аппарата и, еще раз назвав приведенное в докладе Ежова количество арестованных коммунистов, безапелляционно заявил: «Так мы перестреляем всю партию!»

— А вы случайно не друзья с этими врагами? — не выдержав такой дерзости, выкрикнул со своего места изумленный Сталин.

— Нет, — покачал головой Каминской, — они мне вовсе не друзья.

— Ну тогда, — последовал резкий ответ диктатора, — значит, и вы одного с ними поля ягода!

Каминский не ответил. Да и что отвечать? Все было ясно, и не зря он попрощался в тот день с женой. Сразу же после окончания заседания нарком был арестован начальником ГУГБ НКВД М. Фринским, а на следующий день Каминского, как не заслуживающего доверия, исключили из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и из партии.

Казалось бы, на этом с вольнодумием было покончено, и Сталин мог чувствовать себя спокойно. Но не тут-то было! Нашелся-таки еще один честный человек, не побоявшийся бросить вызов всесильному диктатору. Этим человеком был известный в партии и стране О. Пятницкий, до недавнего времени возглавлявший Коминтерн, а в последние годы возглавлявший политико-административный отдел ЦК ВКП(б).

Не в силах больше терпеть беззаконие и безобразие, он выступил против предоставления органам НКВД чрезвычайных полномочий, дав при этом характеристику самому Ежову как жестокому и беспринципному человеку. Он обвинил карательные органы в фабрикации следствия и потребовал усиления контроля партии над их кровавой деятельностью. Закачивая свое повергнувшее всех в шок выступление, он высказался против высшей меры наказания Бухарину, Рыкову и другим деятелям так называемого правоцентристского блока и предложил ограничиться исключением их из партии.

Даже сам Сталин сразу не нашел, что ответить! Заткнуть рот Пятницкому было куда сложнее, нежели тому же Каминскому. Один из создателей партии и верный ученик Ленина, Пятницкий пользовался огромным авторитетом в стране и за ее пределами и возглавлял отдел, который был призван контролировать органы советской власти и государственного аппарата.

После выступления Пятницкого Сталин прерван работу пленума и отправился на совещание с наиболее доверенными членами Политбюро. Судя по некоторой растерянности, даже он не решался единолично расправиться с такой выдающейся личностью, как Пятницкий. На уговоры Пятницкого были делегированы Молотов, Ворошилов и Каганович. Сталин поручил им уговорить его отказаться от всего сказанного и дал слово никогда не вспоминать о случившимся. Но все было напрасно.

«Мы, — рассказывал потом Каганович, — убеждали его отказаться от своих слов; на это он нам ответил, что выразил свое убеждение, от которого не откажется. Отказаться от всего сказанного мне не позволяет совесть коммуниста. К тому же мое выступление на пленуме не случайное, а вполне осмысленное. Что же касается моей жизни, то во имя чистоты и единства партии я готов пожертвовать ею, как и жизнями моей жены и детей...»

Сталину было доложено об отказе, и в тот день заседание уже не возобновлялось. Следующий день начался с выступления Ежова, из которого в общем-то уже привыкшие ко всему делегаты пленума узнали о том, что Пятницкий был... провокатором царской охранки! А сам Сталин добавил, что Пятницкий не арестован и в отношении него «идет проверка, которая на днях будет закончена».

И эта самая «проверка» лишний раз демонстрирует то, как работало ведомство Ежова. Если Пятницкий и на самом деле был агентом царской охранки, то куда же, спрашивается, смотрел все эти годы железный нарком? А если нет, то на основании чего можно было сделать такое заключение всего за несколько часов?

Охранка умела прятать концы, и уж кому-кому, а Сталину это было известно лучше всех, сидевших в этом зале. Но как бы там ни было, 3 июля Пятницкий побывал на допросе у Ежова, где ему была устроена очная ставка с бывшими работниками Коминтерна, которые клеветали на него как могли. Еще через четыре дня он был арестован и, в конце концов, приговорен к расстрелу...