Сталин против партии. Разгадка гибели вождя

— Этот генерал ничего не понял. Он ничего не понял. Мы, коммунисты, — не пацифисты, мы всегда были против несправедливых войн, империалистических войн за передел мира, за порабощение и эксплуатацию трудящихся. Мы всегда были за справедливые войны за свободу и независимость народов, за революционные войны за освобождение народов от колониального ига, за освобождение трудящихся от капиталистической эксплуатации, за самую справедливую войну в защиту социалистического отечества. Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Коммунистической партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне…»[67]

И, наконец, последний аргумент в пользу того, что Сталин готовил Красную армию именно к решительному наступлению на гитлеровскую Германию — это сам факт заключения пакта Молотова — Риббентропа и подписания секретного протокола о разделе Польши. Если бы Сталин не хотел воевать с Германией, то он должен был сохранять барьер нейтральных государств между Германией и Советским Союзом. Тогда нападения Германии не было бы! Но Сталин с Гитлером вместе разделили Польшу, установилась общая граница между СССР и Германией. Сталин придвинул свои границы к границам Германии везде, где только это было возможно, — от Финляндии до Румынии. То есть, от Ледовитого океана до Черного моря, в результате чего прибалтийские страны: Литва, Латвия, Эстония «добровольно» вошли в состав Советского Союза, дав возможность прямого выхода СССР к акватории Балтийского моря. Это ли не великолепный плацдарм для наступления по линии фронта от Балтийского до Черного моря?

Так что Сталин вряд ли долго раздумывал над тем, освобождать Европу от гитлеровского порабощения или нет. Из двух зол — коллективного руководства и войны — наименьшим являлась именно война, причем война победоносная с минимальными потерями со стороны Красной Армии — единственный шанс предотвратить неизбежный (лет через двадцать — тридцать) мощнейший политический кризис, способный разорвать первую страну Советов в клочья. К великому сожалению так и произошло, правда, через 38 лет после смерти Сталина. А посему 15–17 июня 1940 года части РККА оккупировали Прибалтику, 28 июня — Бессарабию, оперативно отреагировав на падение Парижа 14 июня и капитуляцию Франции 22 июня. В итоге Советская армия взяла в полукольцо Восточную Пруссию и оказалась очень близко от румынских нефтепромыслов в Плоешти. Затем в течение года шла интенсивная, неприметная подготовка к вторжению с тем расчетом, чтобы закончить ее к середине июля 1941 года. В январе 1941 года Г.К. Жуков возглавил Генштаб РККА, 4 мая 1941 года И.В. Сталин— Совет Народных Комиссаров СССР. Вот два знаковых события кануна войны. По ним нетрудно расшифровать смысл предстоящей акции: успешная военная операция, спланированная Жуковым, гарантирует Сталину успех при осуществлении важной политической реформы.

Искусной игрой в миролюбие и прямо-таки паническую боязнь войны удалось заморочить голову противнику так, что немецкая разведка ничего не заподозрила и существенного усиления советских войск, в приграничных районах не обнаружила, несмотря на всю свою активность. Наша же, наоборот, сосредоточение и переброску крупных германских соединений к советско-польскому кордону засекла[68]

. Теперь Сталину оставалось вычислить, куда реально нацелена эта группировка — на СССР или на английский Ближний Восток. Во втором случае транзит через Польшу — всего лишь отвлекающий маневр немцев, запутывающий и союзника (Сталина), и врага (Черчилля).

Откровенно говоря, главу государства, не замышляющего нападение на соседа, не должно особо волновать, в каком направлении от Буга устремится пехота и танки потенциального соперника — на восток или на юг. Он обязан немедленно распорядиться о приведении всех наличных дивизий и полков около границы в боевую готовность и дать добро на отражение любых попыток пересечения разграничительной линии, как провокационных, так и агрессивных, то есть подготовиться к активной обороне, когда враг у твоих ворот.

Почему Сталин этого не сделал? Невразумительные оправдания о неподготовленности СССР в июне 1941 года к войне, о нехватке нескольких месяцев для выпуска нужного числа танков и самолетов новейших модификаций — смехотворны. Относительно, якобы, нашего желания оттянуть дату объявления войны до 1942 года выше уже говорилось. Многомиллионную армию, вышедшую на старт решительного наступления, уже в сентябре 1941 года нужно было отпустить по домам.