Сталин против рептилоидов

Машина остановилась прямо у дома Аплаксиной, и как только Толмачёв открыл дверь, к нему подбежал товарищ и заговорил:

— Товарищ Толмачёв?

— Да, а Вы кто? — Владимир Николаевич подал руку для рукопожатия.

Товарищ руку пожал и сказал:

— Замначальника отдела убийств Секачёв, МУР. Ждём вас, получили распоряжение ни кого на место преступления не пускать и осмотр не проводить до вашего распоряжения. —

Они быстро поднялись на нужный этаж, там толпились люди, не меньше десятка.

— Гражданин начальник, да когда уже можно будет домой попасть? — возмущались жильцы квартиры, которые не могли попасть к себе домой.

— Скоро, товарищи, скоро. Сейчас мы всё быстро выясним. — Обещал Толмачёв.

Ему услужливо открыл дверь милиционер в форме, и Владимиру Николаевичу почти сразу пришлось переступить через труп убитой гражданки Коноваловой. Он остановился и огляделся, Секачёв был рядом.

— Да тут целый бой был, — сказал Толмачёв, увидев гильзы от «нагана», что валялись на углу у кухни.

— Так точно, — согласился Секачёв, и протянул Владимиру Николаевичу бумаги, — вот документы погибших.

Документы Жирного и Мадьяра Толмачёв даже и глядеть не стал, а вот документы Буханкина стал изучать внимательно.

— Огонь велся отсюда, шесть выстрелов, — продолжал Секачёв, — очень точно стреляли. Мы отсмотрели всё: ни одной дырки в стенах и потолке. Видимо тут кто-то ещё был, уходил к чёрному ходу, на лестнице много крови. Потом его увёз извозчик, найдём извозчика — узнаем, куда делся этот раненый. Я уже отдал распоряжения искать раненого.

Они прошли по коридору мимо горой лежащего Жирного и привалившегося на стену Мадьяра.

— Документы сотрудников МУРа найдены у вот этих двух. Хотя я их у нас никогда не видел. Ну, да ничего, справимся в отделе кадров, выясним кто это и откуда.

Они зашли в комнату.

— Ещё огонь вёлся отсюда, с этого места, стреляли не очень хорошо, три пули в стены и дверь. Тоже «наган». А этого КРОковца — ножом — товарищ Секачёв показал, как ударили Арнольда Буханкина. — Насмерть, сразу. В комнате проживала некая Незабудка, по слухам промышляла проституцией. Такая вот картина, товарищ Толмачёв.

— Неприятная ситуация, — наконец произнёс Владимир Николаевич.

— И не понятная. — Соглашался Секачёв.

— А Вы член партии, товарищ Секачёв?

— С семнадцатого года, товарищ Толмачёв.

— Что ж, тогда будем разговаривать как партиец с партийцем. Я хочу знать, что Вы собираетесь писать в отчёте?

— Всё как есть, четыре трупа, огнестрел и поножовщина.

— То есть, Вы напишите в отчёте, что в столице нашей советской родины сотрудники криминальной полиции стрелялись с сотрудниками контрразведки? Как Вы думаете, какие будут заголовки в иностранной прессе?

— Не знаю, но думаю… — медленно говорил, товарищ Секачёв обдумывая каждое слово, — думаю…

— Что гражданка Незабудка была шпионка, и проститутка по совместительству и попала в поле зрения и контрразведчиков и МУРовцев одновременно. И когда сотрудники МУРа пришли сюда, тут уже был убитый сотрудник контрразведки. После чего Незабудка и её сообщник убили и сотрудников МУРа, а заодно и гражданку, ту, что у двери, как свидетеля. Ясно?

— Ясно, товарищ Толмачёв — покивал головой Секачёв.

— А тех людей, что ушли через чёрный ход — искать не нужно.

— А кого нужно? Ну, кроме этой проститутки.

— А это товарищ Секачёв я сообщу Вам не позднее, чем завтра. Кстати если Вы случайно её найдёте, ничего не делаете, пока не позвоните мне. Ясно?

— Так точно.

Перешагивая через трупы, товарищ Толмачев пошёл к выходу, повторяя:

— Арнольд Буханкин, Буханкин Арнольд. Да.

Вернувшись в кабинет, он уселся в кресло и не обращая внимания на разрывающийся телефон, позвал секретаря и сказал ему:

— Свяжись с нашим человеком из отдела кадров в ОГПУ и выясни у него, кто был в рабочей группе с Арнольдом Буханкиным, или кто с ним дежурил сегодня ночью. И побыстрее.

Секретарь вышел, а товарищ Толмачёв уставился на телефон, который продолжал трезвонить, и несколько секунд молча его ненавидел. И даже представлял, как достанет пистолет и выстрелит в эту мерзкую машинку несколько раз, чтобы она издохла и больше не звенела так пронзительно и противно. Но потом он всё-таки сдался и потянулся к трубке.

Глава 13