Сталин. Разгадка Сфинкса

Сталин подписался под соглашением о том, что СССР в целях ускорения завершения Второй мировой войны выступит против Японии уже через 2-3 месяца после капитуляции Германии. Этим же документом предусматривался возврат СССР южной части Сахалина со всеми прилегающими островами, а также передача Курильских островов. Из числа политических вопросов, обсуждавшихся в Ялте, главными являлись о будущем Германии и границах Польши.

Основные разногласия между союзниками выявились, когда начали обсуждаться экономические аспекты германской проблемы. К ним решили вернуться после окончания войны. Было окончательно принято принципиальное решение об образовании международной организации по поддержанию мира на планете — ООН. В целом же саммит в Ялте явился многообещающей прелюдией к берлинской конференции. Но как это обычно случается на такого рода совещаниях, многие серьезные вопросы остались неразрешенными.

Низвержение «Тысячелетнего рейха»

Весной 1945 года положение германского рейха стало практически катастрофическим и ухудшалось с каждым днем. Германия была заблокирована со всех сторон, с запада и юга почти беспрепятственно продвигались англо-американские войска. На севере, в акватории Балтики, хозяйничали советские подводки и британский флот. С востока, с недавних пор ведомые единолично Сталиным, преодолевая яростное сопротивление, неудержимой лавиной надвигались русские. В воздушном пространстве господствовала коалиционная авиация, ежедневно сбрасывая многие тонны бомб.

В Германии воцарился хаос, добраться куда-либо штатскому было неимоверно сложно. Шоссе и даже проселочные дороги заполонили беженцы, поезда почти не ходили. Жизненно важные объекты социальной инфраструктуры функционировали для населения все хуже. Многие крупные города очень сильно пострадали от непрерывных бомбежек.

Прежде чем нанести удар непосредственно по Берлину, взятие которого согласно договоренностей между главами союзных правительств входило в прерогативу Советов, Верховный санкционировал две крупные наступательные акции: одну — в Восточной Пруссии, другую — на варшавско-берлинском направлении.

После относительно успешного завершения их и других операций в начале апреля Сталин окончательно утвердил штурм Берлина. Верховным Главнокомандующим предполагалось взятие столицы рейха осуществить, в первую очередь, войсками под командованием своего боевого заместителя маршала Жукова.

Час торжества близился, и Сталин заблаговременно принимал меры, стремясь максимально учесть вклад каждого военачальника в общее дело Победы. С этой целью, обладатель ордена №1 с аналогичным названием, Жуков был переставлен Верховным на 1-й Белорусский фронт. Сталин лично и предельно деликатно мотивировал Рокоссовскому необходимость его рокировки на второстепенный, с точки зрения обиженного маршала, участок с главного направления. Василевскому, орденоносцу «Победа» №2, в определенной степени помогло несчастье: смертоносное ранение, полученное командующим 3-м Белорусским фронтом генералом Иваном Даниловичем Черняховским. С присущей ему дальновидностью, упреждая весьма вероятные в будущем нарекания, Сталин поручил Василевскому впервые с времен войны непосредственно руководить войсками — заменить Черняховского. Одновременно он получал еще один знак отличия — юридически назначался членом Ставки Верховного Главнокомандования ВС СССР. Так как за исключением Жукова ни один из командующих фронтами не являлся ни номинально, ни реально членом этого высшего советского военного органа.

Сталин по достоинству оценил культурнейшего и предельно корректного Алексея Иннокентьевича Антонова. Фактический глава Генерального штаба с сорок третьего года генерал Антонов также официально вошел в состав Ставки. За активное участие в разработке важнейших операций завершающего этапа войны Антонов, единственный из советских генералов, был награжден орденом «Победа». Причем без этой наивысшей награды остались два военачальника из числа командующих фронтами: генералы Баграмян и Еременко.

Чуть ли не синхронно со сталинскими заботами о своих виднейших военачальниках доктор Геббельс — комиссар обороны Берлина — затребовал у Генштаба вермахта их досье. Вглядываясь в портреты и прочитав биографии, он записал в своем дневнике: «Эти маршалы и генералы почти все не старше 50 лет. С богатой политико-революционной деятельностью за плечами, убежденные большевики, исключительно энергичные люди, и по их лицам видно, что народного они корня… Словом, приходится прийти к неприятному убеждению, что военное руководство Советского Союза состоит из лучших, чем наше, классов…».

Если в военных делах все шло из рук вон плохо, в политическом отношении у немцев оставались некоторые козыри. Гитлер и Геббельс уже давно продумали тактику последнего шанса: попытаться продержаться до самого конца и разыграть спекулятивную карту идеологических разногласий между западными державами и русскими.