Сталин. Разгадка Сфинкса

Осенью 1920 года большевистскую Россию посетил великий английский писатель и общественный деятель Герберт Спенсер Уэллс. Собственно, он побывал лишь в Петрограде и Москве и не мог увидеть всей гнетущей панорамы колоссального упадка, постигшего некогда могучую империю. Однако Уэллсу, приезжавшему в царскую Россию перед самой войной, представилась хорошая возможность сопоставления с картинами былого. Все увиденное в двух большевистских столицах, а также дорожные неурядицы, позволили доброжелательно настроенному в целом писателю-провидцу с полным основанием выразить свои впечатления в литературном труде, с весьма красноречивым заголовком — «Россия во мгле».

Когда Уэллс встречался с Лениным, у вождя пролетариата еще сохранялись иллюзии на скорую мировую революцию. Незадолго до этого в Москве завершился II конгресс III Коммунистического Интернационала (Коминтерна). На международном форуме присутствовало 217 делегатов из разных стран. На нем делегатами, сторонниками большевиков-коммунистов торжественно провозглашалось, что повсеместно существует революционная ситуация.

Поэтому Уэллс, повествуя о встрече, отмечает, что через весь их разговор проходили две основные темы. Одну линию вел сам писатель. Ее суть заключалась в следующем: Как Ленин представляет себе будущую Россию? Какое государство он стремится построить?

Другую линию настойчиво проводил Ленин: Почему в Англии не начинается социальная революция? Почему не уничтожается капитализм и не создается коммунистическое государство? Эти темы переплетались, сталкивались, разъясняли одна другую. Герберт Уэллс как бы скептически вопрошал: Что дала социальная революция? Насколько она успешна? Ленин страстно отвечал: «Чтобы она стала успешной, в нее должен включиться западный мир. Почему это не происходит?»

Уэллс откровенно признал впоследствии, что в споре ему пришлось очень трудно, вследствие изумившей англичанина ленинской эрудиции. Ленин показался писателю истым профессором, во всяком случае, он беседовал с ним «быстро, с увлечением, совершенно откровенно и прямо, без всякой позы, как разговаривают настоящие ученые».

Во время диспута, касавшегося множества вопросов, оппоненты не пришли к единому мнению. Отнюдь не случайно, отметив наличие в России сил созидательного характера, Уэллс прозвал Ленина кремлевским мечтателем. Он был твердо убежден, что без действенной помощи извне в большевистской России произойдет окончательное крушение последних остатков современной цивилизации. Но в целом Ленин произвел сильное впечатление на Уэллса, не в пример своему визави. Ильич в частном порядке пренебрежительно назвал писателя всего лишь заурядным филистером.

Он поведал, в частности, Уэллсу, невзирая на призыв присутствовавшего при встрече коммуниста Ротштейна к дипломатической сдержанности, о намерениях некоторых американских деловых кругов приобрести концессионные права на эксплуатацию природных ресурсов Дальнего Востока.

Переговоры русских с американцами велись посредством инженера Вашингтона Б. Вандерлипа, прибывшего в Москву через Копенгаген. С последним Уэллс уже познакомился. Они вместе проживали в Москве в особняке для гостей правительства. Где Вандерлип обосновался задолго до него. Суть миссии американца Уэллс толком не уяснил. Вандерлип же не обсуждал с ним свои дела и лишь раза два осторожно заметил, что они носят строго финансовый, экономический и отнюдь не политический характер.

В отличие от американца, Ленин ставил во главу угла политический интерес, что и предопределило их провал. В конце октября Вандерлип уехал на родину с проектом договора, не получившем поддержки ни со стороны своего правительсва, ни влиятельных финансовых групп США.

Весной 21 года он вновь приехал в Москву, мотивируя сменой президентов. В Америке очередным главой Белого дома стал журналист Уоррен Гардинг. На этот раз Ленин, однако, не принял незадачливого предпринимателя, сославшись на усталость и недомогание.

Вандерлип преувеличил заинтересованность Гардинга в торговле с Россией, что очень скоро обнаружилось. Но Ленин не оставил попыток сближения с американцами, а также явно утопичных намерений стравить на почве бизнеса империалистов. О чем откровенно отписал Чичерину: «Разъяснено ли Вандерлипу, что мы могли бы сдать американцам в концессию громадные нефтяные площади (Баку, Грозный, Эмба, Ухта) и этим бы Америка побила Англию?)».

Вопреки незадачливому Вандерлипу, его более молодому соотечественнику Арманду Хаммеру повезло в России значительно больше. Он приехал туда почти следом за ним и также яркими красками, подобно Уэллсу, живописует в своих мемуарах предельно неприглядную обстановку того времени. Будучи не в восторге от русской неделовитости, Хаммер не отказался, тем не менее, от представившейся ему возможности съездить на Урал.