Сталин. Разгадка Сфинкса

Перспективному, первоначально краткосрочному, планированию экономики в Кремле уделяют все больше внимания. Ярым сторонником планирования являлся Молотов с его идеей-фикс «всеучета», о чем весьма иронично поведал Нагловский.

В марте 1926 года Госплан совершил первую робкую попытку разработки пятилетнего плана, в основном касающегося государственной промышленности и без энтузиазма встреченный «верхами». Через год был представлен проект, более тщательно проработанный и вызвавший множество замечаний других ведомственных структур.

На партийном форуме в декабре 1927 года придавалось большое значение разработке пятилетнего плана, однако его главной задачей являлся разгром оппозиции. Съезд принял единственное позитивное решение — подготовить реальный план развития экономики страны для принятия на последующих партийных и советских форумах.

На протяжении всего следующего года продолжалось соперничество Госплана и ВСНХ, пока, наконец, в марте 1929 года проект не был окончательно согласован.

Военная опасность 1927 года сыграла роль мощного катализатора и заставила составителей плана сделать акцент на развитие Востока страны. Так начали зарождаться будущие центры жизненно важных отраслей советской промышленности в регионах менее уязвимых, чем европейская часть России.

Сердцевиной пятилетнего плана была индустриализация, но он охватывал все отрасли хозяйства (пока еще не всенародного), и меньшим по масштабам быть не мог. Главным и очевидным камнем преткновения для плановиков было сельское хозяйство с огромным количеством частных товаропроизводителей, трудно поддававшихся учету и планированию, не говоря уже о прогнозировании. Без принципиального решения жизненно важного продовольственного обеспечения все индустриальное планирование оказывалось никчемным.

Поэтому постепенно Сталин склоняется к мысли о форсировании коллективизации как средству способному разрешить проблему подконтрольности аграрного сектора экономики государству.

Незыблемым базисом планов коллективизации крестьянства являлись многолетние традиции российских аграрных отношений и славянофильские доктрины о «мире» или общине. В свое время Столыпин принялся решительно уничтожать общинное владение и устанавливать мелкую земельную индивидуальную собственность у крестьян. Одновременно он старался создать новое правовое положение для них, пользовавшихся лишь ограниченными гражданскими свободами. Столыпинская аграрная реформа постепенно, но достаточно успешно рассасывала хозяйственно и психологически застойную сельскую общину. Однако насаждение хуторского землевладения имело и свои негативные последствия.

Осуществляемая военно-административными мерами переселенческая политика имела ярко выраженный экстенсивный характер. К примеру, в великих казахских степях у коренного населения колонистами были «заимствованы» несколько миллионов десятин лучших земель.

Рост межнациональной напряженности был неизбежен, но, помимо данного фактора, крестьянство также находилось во власти количественного аграрного заблуждения, всячески подогреваемого левыми эсерами. Крестьяне видели спасение от невзгод не в интенсификации хозяйств, а в расширении площади своих землевладений. Они ошибочно полагали, что в стране имеются бесконечные запасы плодородной земли, принадлежащей помещикам, поэтому с радостью внимали революционным демагогам всех мастей.

Иными словами, к периоду самоликвидации самодержавия капиталистические принципы в селах базировались на довольно зыбкой основе: большая часть крестьянства не успела забыть об относительно беспечных временах общинной формы владения и обработки земли.

С апреля 1917 года партия большевиков оказалась единственной, благословившей крестьян на осуществление насильственной экспроприации помещичьих земель. Впоследствии Декретом о земле уничтожалась вся крупная частная и церковная собственность на землю, которую надлежало распределить «по-справедливости». Мелкие землевладения крестьян и казаков конфискации не подлежали. Одновременно в означенном декрете был зафиксирован принцип коллективного ведения сельского хозяйства.

Образование правительственным вердиктом от 11 июня 1918 года печально прославившихся комитетов крестьянской бедноты (комбедов), по замыслу Ленина, означало перенос Октябрьской, то есть пролетарской революции, в деревню. Комбеды должны были помочь расколоть крестьянство (и они с этой задачей справились) и оказать содействие Советам в борьбе против кулаков — «самых зверских, самых грубых, самых диких эксплуататоров; кровопийц и пауков, пиявок и вампиров», согласно ленинскому лексикону.