Сталин в преддверии войны

Стремясь воспрепятствовать расширению создаваемой Третьим рейхом антисоветской коалиции, правительство СССР 25 ноября предложило Болгарии заключить пакт о взаимной помощи, однако ее правительство через пять дней отклонило это предложение⁴¹³. В начале января 1941 года в международных кругах стали распространяться слухи, будто в Болгарию с ведома и согласия СССР перебрасываются немецкие войска. 13 января ТАСС опроверг эти сообщения⁴¹⁴

. 17 января Молотов в беседе с Шуленбургом выразил удивление по поводу того, что правительство Германии столь долго не отвечает на предложения советского руководства от 25 ноября 1940 года. В тот же день германскому МИДу был вручен меморандум о Болгарии и проливах, в котором подчеркивалось, что «Советское правительство... будет рассматривать появление любых иностранных войск на территории Болгарии и в проливах как нарушение интересов безопасности СССР»⁴¹⁵. Тем не менее 1 марта 1941 года Болгария присоединилась к Тройственному пакту и дала согласие на ввод войск вермахта на ее территорию. Уже эти шаги свидетельствовали, что Гитлер не намерен считаться с интересами СССР в Юго-Восточной Европе.

Но Сталин и Политбюро все еще пытались противоборствовать рейху в его политике на Балканах, на этот раз в Югославии, которая 25 марта 1941 года также присоединилась к Тройственному пакту. Подобная акция правительства Югославии вызвала в стране взрыв народного возмущения, прокатилась волна митингов и демонстраций протеста против профашистского курса правящих кругов. Недовольство народа грозило перерасти в массовое выступление, направленное против правительственной власти. В ночь на 27 марта в Югославии был совершен государственный переворот: прогерманское правительство Д. Цветковича было заменено проанглийским правительством генерала Д. Симовича, которое тем не менее не отвергло протокола о присоединении Югославии к Тройственному пакту, хотя и не ратифицировало его. В Берлине это расценили как антигерманскую акцию, что, впрочем, соответствовало действительности, и Гитлер принял решение захватить Югославию, чтобы обезопасить свой балканский фланг перед нападением на СССР. Выступая на совещании с руководящим составом вермахта 27 марта, он заявил, что «если бы правительство страны было свергнуто во время реализации плана «Барбаросса», то для Германии это имело бы более тяжелые последствия»⁴¹⁶

. Он приказал «сделать все приготовления для того, чтобы уничтожить Югославию в военном отношении и как национальную единицу»⁴¹⁷.

События в Югославии привлекли внимание и правительства СССР. Сталин увидел в государственном перевороте в Белграде новый шанс укрепить свои позиции на Балканах. 31 марта полпред СССР в Югославии от имени Советского правительства предложил направить в Москву югославскую делегацию для переговоров о заключении договора. В инструкции Молотова полпреду указывалось на срочность этой акции, ибо «дорог каждый час»⁴¹⁸

. На следующий день министр без портфеля в новом правительстве М. Гаврилович уже был в Москве. В беседе с заместителем наркома по иностранным делам А. Я. Вышинским он сообщил о твердой решимости Югославии не присоединяться к Тройственному пакту. Вышинский расценил это решение как единственно правильное, особенно намерение нового правительства «не демобилизовывать армию и готовиться к защите независимости страны»⁴¹⁹. Югославская делегация предлагала заключить договор о взаимной помощи; однако советская сторона, опасаясь столь демонстративного антигерманского шага, не пошла на соглашение, связанное с военными обязательствами, и предложила заключить договор о дружбе и ненападении. При этом она не исключала помощь военными материалами⁴²⁰

.

5 апреля в Москве был подписан договор о дружбе и ненападении между СССР и Югославией. Несмотря на отсутствие военных обязательств, это был открытый вызов рейху. Договор предусматривал взаимные обязательства воздерживаться от всякого нападения друг на друга. Если одна из сторон, говорилось в документе, подвергнется нападению со стороны третьего государства, другая договаривающаяся сторона «обязуется соблюдать политику дружественных отношений к ней»⁴²¹. Однако не успели высохнуть чернила на этом договоре, как на рассвете 6 апреля германские войска вторглись в Югославию. Силы были слишком неравны: 15 апреля югославское правительство капитулировало.

В первый же день агрессии германское посольство в Москве вручило Молотову сообщение, в котором указывалось, что вторжение вермахта в Югославию и Грецию было вынужденным, что действия рейха в этой зоне «направлены исключительно на предотвращение получения Англией еще одного плацдарма на континенте», что германские войска «уйдут с Балкан после выполнения этой задачи». Молотов, как поспешил доложить Шуленбург в Берлин, «несколько раз повторил, что «крайне печально, что, несмотря на все усилия, расширение войны таким образом оказалось неизбежным»⁴²².