Сталин в жизни

После этого не стоило особого труда составить новую телеграмму. Все же всякий раз, когда случалось такое, долго оставался неприятный осадок.

Бережков В. С. 240

В то время мне приходилось очень часто встречаться со Сталиным и слушать его: на заседаниях, на совещаниях, на конференциях, слушать и видеть его деятельность при встречах с ним у него на квартире и в обстановке работы руководящего коллектива — Политбюро Центрального Комитета. На этом фоне Сталин резко выделялся, особенно четкостью своих формулировок. Меня это очень подкупало. Я всей душой был предан ЦК партии во главе со Сталиным и самому Сталину в первую очередь

Хрущев Н. Т. 1. С. 58

Что касается заседаний, то, например, накануне войны заседания Бюро Совнаркома под председательством Сталина проводились регулярно в установленные дни и часы. Он ставил на обсуждение самые различные вопросы. Сталин обладал уменьем вести заседания экономно, уплотненно, был точен в режиме труда, лаконичен в словах и речах. Помимо этого проявлял демократичность и в ведении заседаний. Сталин стремился ближе приобщить к руководству делами правительства заместителей Председателя Совнаркома СССР. В дальнейшем он установил порядок, по которому по очереди некоторые из его заместителей вели заседания Бюро Совнаркома. В частности, это поручалось Вознесенскому, Косыгину, Маленкову, Берии.

Я. Чадаев.

Цит. по: Куманев Г.

С. 385

Идти к Сталину с докладом неподготовленным, без знания сути дела было весьма рискованным и опрометчивым шагом со всеми вытекающими отсюда последствиями, — рассказывал Пономаренко. — Но это не означает, что атмосфера во время заседаний с участием Сталина или встреч с ним была какой-то напряженной, гнетущей. Отнюдь. Имели место и дискуссии, и даже острые споры, хотя за ним всегда было последнее слово. Заседания у Сталина нередко проходили без какой-либо заранее объявленной повестки дня, но все поднимавшиеся на них вопросы продумывались им очень тщательно, вплоть до мелочей. Приведу один пример. В ноябре 1948 г. в конце заседания Политбюро, на котором был и я, недавно назначенный секретарем ЦК партии, Сталин, обращаясь к присутствующим, сказал:

«В декабре исполняется 50 лет заместителю министра Вооруженных Сил маршалу артиллерии товарищу Яковлеву. Его следует наградить. Но каким орденом?» Все молчали. Поскольку молчание затянулось, я решил проявить инициативу и предложил наградить Николая Дмитриевича орденом Ленина. Сталин посмотрел в мою сторону и спросил мнение членов Политбюро. Снова молчание. «Ну, что ж, — сказал он с недовольной ноткой, — орденом Ленина, так орденом Ленина». Закрывая заседание, попросил меня задержаться. Подошел ко мне и, пристально глядя в глаза, произнес: «Вы что, товарищ Пономаренко, полагаете, что мы, ставя такие вопросы, заранее их не продумываем? Ошибаетесь, товарищ Пономаренко. К Вашему сведению, в этом году к 30-летию Советской Армии товарищ Яковлев очередной орден Ленина уже получил. Будьте повнимательнее...»

П. Пономаренко.

Цит. по: Куманев Г. С. 96

На партийных мероприятиях и деловых совещаниях он обычно молча слушает, курит трубку или папиросу. Слушая, рисует бессмысленные узоры на листе своего блокнота. Два личных секретаря Сталина, Поскребышев и Двинский, однажды писали в «Правде», что иногда в таких случаях Сталин пишет в своем блокноте: «Ленин — учитель — друг». Они утверждали: «В конце рабочего дня мы находили у него на столе листки бумаги с этими словами». Нельзя исключать, что Сталин сам инспирирует подобные рекламные трюки, но это совсем не значит, что нам следует верить в его сентиментальность.

Бармин А. С. 304

Все эти факты свидетельствуют о присущей Сталину тенденции к самодраматизации, которую мы уже отмечали в связи с некоторыми этапами его биографии. Определенная склонность Сталина к мелодраме была замечена многими, в том числе и теми, кто имел возможность наблюдать за ним непосредственно. Бывший американский посол в Москве Джордж Кеннан назвал его «превосходным актером»Такер Р. С. 392

Надо признать, что при всех своих отвратительных качествах Сталин обладал способностью очаровывать собеседников. Он, несомненно, был большой актер и мог создать образ обаятельного, скромного, даже простецкого человека. В первые недели войны, когда казалось, что Советский Союз вот-вот рухнет, все высокопоставленные иностранные посетители, начиная с Гарри Гопкинса, были настроены весьма пессимистически. А уезжали они из Москвы в полной уверенности, что советский народ будет сражаться и в конечном счете победит. Но ведь положение у нас было действительно катастрофическое. Враг неотвратимо двигался на восток. Чуть ли не каждую ночь приходилось прятаться в бомбоубежищах. Так что же побуждало Гопкинса, Гарримана, Бивербрука и других опытных и скептически настроенных политиков менять свою точку зрения? Только беседы со Сталиным. Несмотря на казавшуюся безнадежной ситуацию, он умел создать атмосферу непринужденности, спокойствия.

Бережков В. С. 237