Сталин. Вспоминаем вместе

22 июня 1941 года из Лондона в Москву поступает и запрос о присылке военной миссии (во главе с послом Великобритании) в СССР. Обратите внимание на «теплоту» взаимоотношений между двумя странами: английский посол накануне войны покинул Москву, что во все времена было демонстрацией недовольства. Британский посол в СССР должен находиться в Москве, а не в Лондоне. Но на 22 июня 1941 года С. Криппс сидит в своей собственной столице, что для нас наглядное свидетельство недовольства Лондона советской политикой[452]. Теперь посол возвращается вместе с британским военными –

27 июня 1941 года британская военная и экономическая миссия во главе с британским послом С. Криппсом, генерал-лейтенантом М. Макфарланом и контр-адмиралом Г. Майлсом прибыла в Москву[453]. Прежде чем перейти к сути происходивших тогда событий, зафиксируем в своей памяти задачи сторон в этих (и последующих) переговорах: Сталину нужны конкретные договоренности, воплощенные в конкретные документы, и вполне конкретная помощь делом. Англичанам нужно тянуть время, не подписывать договоры и не отправлять никаких своих войск на реальную борьбу с нацистами. А теперь – за стол переговоров…

Принимал британскую делегацию нарком иностранных дел Вячеслав Молотов. Англичане заверяли СССР в своих симпатиях и готовности оказать помощь, однако никаких конкретных предложений ими выдвинуто не было. Советский Союз предлагал помочь остановить немецкое наступление в районе Петсамо и Мурманска и использовать для этого британский флот[454]

. В ответ – общие слова. Молотов говорит, что вся германская авиация находится на Восточном фронте, можно резко усилить налеты англичан на Францию и тем самым оттянуть их авиацию. Кто знает историю, тот знает, что ничего этого не было сделано. Более того, посол Криппс заявил, что для политического соглашения «время еще не созрело, так как накопилось немало взаимного недоверия от прошлого»[455]. Ежедневные беседы с Криппсом и английскими военными ничего не приносят. Вязкая жидкая грязь. Улыбки, улыбки, улыбки – и ничего конкретного.

30 июня 1941 года: «Единственным желанием как британского правительства, так и самого Макфарлана, а также всех членов делегации является помощь Советскому Союзу всеми возможными средствами»

[456]. Когда Молотов переходит к конкретике, в ответ звучит: «Английский Генеральный штаб не может пойти на осуществление этой операции, не зная деталей». Какие нужны детали? «…Количество и расположение аэродромов, противовоздушная оборона этих аэродромов, возможность ведения наблюдения, наличие топливных баз, защита военных судов в гаванях, снабжение высококачественным бензином и маслом, радиооборудование для посадки и радиопеленгаторы»[457].

28 июня

посол СССР Майский встречается в Лондоне с министром авиационной промышленности Бивербруком. Министр говорит, что Великобритания могла бы не только усилить бомбежку, но и направить часть своего флота в район Мурманска, а также провести десанты на побережье Франции[458]. 29 июня 1941 года, получив телеграмму советского посла о словах Бивербрука, Молотов в Москве говорит брианской делегации, что такие предложения «Советское правительство считает правильными и актуальными»[459]. В ответ английский посол говорит, что решение о конкретной помощи СССР уже принято и что он осведомлен о намерениях своего правительства произвести высадку во Франции. То есть речь идет лишь о способе реализации уже принятого решения. Как англичане будут «конкретно реализовывать» это решение, мы с вами еще увидим.

Одним из вопросов, которые обсуждались тогда между представителями СССР и Великобритании в Лондоне и Москве, был вопрос о нанесении воздушных ударов по Франции с целью оттянуть немецкую авиацию с Восточного фронта. В те трагические дни, когда германская авиация полностью господствовала в воздухе, это вопрос крайне важен. Англичане обещают, но ничего не происходит.