Сталин. Вспоминаем вместе

«Не обижайтесь на мою нескромность, – говорит де Голлю Сталин, – я только хочу позволить себе сказать вам, что я знаю Тореза и, по-моему, он хороший француз. На вашем месте я бы не стал сажать его в тюрьму». А затем добавляет с улыбкой: «По крайней мере, не сразу!»[547]

Однако если два политика мило беседуют, это еще не означает, что они обо всем договорились. В польском вопросе де Голль не хочет однозначно вставать на сторону Москвы. И тем самым дает нам в своих мемуарах услышать прямую речь Сталина. Очень было бы полезно, чтобы современные польские политики ее услышали и вспомнили, благодаря кому Польша после Второй мировой войны обрела свои нынешние границы.

Взяв слово в свою очередь, маршал Сталин разгорячился. По его речи, громовой, жалящей, красноречивой, чувствовалось, что «польский вопрос» был центральным в его политике и что он принимал его близко к сердцу. Он заявил, что Россия «резко изменила свое отношение» к Польше, которая веками была ее врагом и в которой отныне она хотела видеть друга. Но для этого необходимо было выполнить некоторые условия. «Польша, – сказал он, – всегда служила немцам коридором для нападений на Россию. Этот коридор нужно перекрыть, и перекрыть его должна сама Польша». Для достижения этих целей перемещение границ на реки Одер и Найзе могло стать решающим, с этого момента польское государство становилось сильным и «демократическим». Поскольку, как заявил маршал, «государство не может быть сильным, не будучи демократическим[548]

.

Сталин не хочет уступать и ставит одним из обязательных условий заключения франко-советского договора предварительное признание французами пророссийского правительства Польши. Однако генерал де Голль все же отказывается признавать Люблинский комитет в качестве официального правительства и поддерживать с ним отношения. Атмосфера переговоров сгущается. И в этот момент… «В течение этого дня, посвященного дипломатическому фехтованию, был один волнующий час, когда я произвел смотр летчиков полка “Нормандия-Неман”»[549]

. Шарль де Голль был готов отправиться к месту дислокации полка, но этого не потребовалось. Сталин отдал приказ привезти в Москву на поезде весь личный состав полка.

Это был красивый и благородный жест. И Шарль де Голль смог устроить смотр прямо на месте:

…Я смог поприветствовать этот прекрасный полк – единственные вооруженные силы Запада, сражавшиеся на русском фронте, – и познакомиться с каждым из них, столь доблестно служившим делу победы. Я воспользовался их личным присутствием, чтобы наградить многих из полка, а также русских генералов и офицеров, приехавших с фронта по этому случаю[550].

Заканчивается рассказ де Голля о посещении Москвы сценой банкета, который был дан в Кремле в честь французской делегации: