Сталинград

Все, бойцов больше терять нельзя, пусть пока схоронятся в ячейках. А мне теперь остается только ждать, сжимая запотевшими ладонями ребристые гранаты, и внимательно следить за врагом сквозь крохотную бойницу в бруствере. Ну и заодно молиться, чтобы «колотушки» фрицев полетели не прямо нам под ноги.

Но немцы сами не спешат с броском своих М-24. Я ведь вновь забыл, что держу оборону на высоте! А метнуть гранату с пусть и удобной длинной деревянной ручкой, с удачно расположенным центром тяжести вверх – это не то же самое, что бросать ее на ровном участке. Не будет здесь никаких рекордных запусков с пятидесяти метров, наверняка подойдут метров на тридцать. А у нас, наоборот, есть явное преимущество.

– «Лимонками»! Бей!!!

Первый мой бросок из укрытия выходит не особо умелым и ловким. Кажется, я потянул руку, метнув «феньку» вперед всего метров на двадцать. Не сильно успешнее была и вторая попытка, отозвавшаяся болью в плечевом суставе. Похоже, с гранатами без ручек мне совсем не прет. Как обидно! Я-то думал, что мышечная память мне не изменит, да и вчера с «лимонками» неплохо управлялся, даже с задержкой кидал. Правда, если вспомнить обстоятельства боя, метал-то я их как раз не на предельную дистанцию.

Не особенно выходят броски и у остальных бойцов, но достаточно сильные Ф-1, особо опасные в радиусе семи метров, берут числом, заставив фрицев остановить движение. Кого-то ранило крупным осколком, кого-то оглушил близкий разрыв, есть даже убитые…

Мотопехота противника залегла, готовя для броска «колотушки», а я громко закричал:

– Ждем!!! Оставшиеся гранаты не тратим, не долетают!

Грохнул орудийный выстрел наступающего справа от меня танка. Осколочная граната пролетела над отсечным ходом, ведущим в сторону противника, не причинив вреда укрывшемуся в нем бойцу. Разве что обдало его тугой волной горячего воздуха, но снаряд прошел слишком высоко, чтобы травмировать «истребителя танков» динамическим ударом. И все же экипаж догадался о предназначении короткого окопа, ведущего к подножию высоты. Теперь побоятся немцы приблизиться, попробуют достать большевика-фанатика пулеметно-пушечным огнем… Ну да посмотрим, парни, как у вас это получится, мы ведь уже в мертвой зоне для огня из башен…

– «Лимонки» давай!

Вновь вниз летят «феньки», навстречу поднявшимся для броска «колотушек» фрицам. А момент я подобрал удачно! Видя падающие перед собой гранаты, зольдаты, продвинувшиеся вперед и оказавшиеся в зоне поражения Ф-1, беспорядочно бросают свои М-24 куда попало, тут же прыгая на землю. Вновь звучит череда глухих взрывов, более результативно выбивших наступающего врага. А между тем до окопов долетело всего несколько вражеских «колотушек». Рядом со мной, к примеру, не упало ни одной.

А потом на траншеи наползли танки. Экипажи панцеров сделали правильные выводы о предназначении отсечных ходов и потому принялись давить стрелковые ячейки в стороне от позиций «истребителей танков». В ответ полетели разбивающиеся о лобовую броню бутылки с КС, не причиняющие танкам особого вреда, хотя и мешающие обзору механов и наводчиков. Но многим бойцам и вовсе не хватило мужества оказать сопротивление бронированным многотонным махинам, неотвратимо давящим их гусеницами… Впрочем, возможно, они, наоборот, послушались моего совета – пропустить танк над головой да закинуть коктейль Молотова на корму!

Да только вот беда: немцы, повторюсь, сделали выводы из вчерашнего боя. И результат их воплотился в жизнь на моих глазах: танкисты не просто проехались по первой стрелковой ячейке, они принялись ездить по ней, кружить, трамбуя обреченного бойца в земле… При этом курсовой и спаренный пулемет стреляют вдоль траншей практически все время. Попробуй подберись к этой твари на бросок гранаты! Даже если огонь вражеских пулеметов слеп, он остается смертельным…

«Истребитель танков», крупный, смелый боец, хвалившийся, что занимался борьбой до войны (и имя которого я, к сожалению, не запомнил), все же попытался добежать до «тройки». Его заметили, возможно, из командирской башенки. В следующую секунду офицер выбрался наружу и, направив на парня ствол зенитного «машингевера», нажал на спуск. Веер пуль достал голову бойца, когда он уже замахивался для броска, раскроив ему череп. Но в эту же секунду я выпрямился, держа ДТ за сошки, вскинул пулемет, крепче прижав телескопический приклад к плечу, и поймал фашиста на прицел:

– Сдохни!!!

Очередь незакрепленного пулемета ударила неприцельно, но командир танка все же схватился за плечо и поспешил нырнуть вниз…

Неожиданно в тылу зарокотал старичок «максим», со ста метров давя кинжальным огнем бросившихся к окопам фрицев. Ровная строчка пуль сбросила с бруствера германца, целящегося в меня из маузеровского карабина. А я только и вытаращился на не успевшего выстрелить немца, зацепившись взглядом за серебряный нагрудный знак штурмовой пехоты… Вот на второго ганса, показавшегося над траншеей, среагировал уже правильно, встретив его очередью от живота. Но тут же слева до боли знакомо протрещал МП-40, мгновенно оборвав тонкий вскрик Сережки Усова.