Сталинград

Но все же мой узел обороны расположен ближе всех к врагу. При атаке с нашей стороны его должны были прикрыть вытянутые вперед фланги, а конфигурация немецкой обороны представляла собой вогнутую чашу. Теперь же мои люди находятся на острие клина, нацеленного на высоту. Звучит солидно, но на самом деле на месте немцев я ударил бы именно здесь.

Окопы помимо расчетов заняли еще четырнадцать человек, в основном ветераны первой роты, включая тройку отличившихся в бою гранатометчиков. Здесь же я разместил и минометчиков, всего двадцать человек. К имеющимся у них мосинкам я щедро выделил два танковых «дегтярева», чьи расчеты выбыли сегодня из строя. Еще один высвободившийся ДТ (и последний исправный) оставил себе в качестве штатного оружия. Тяжеловат, зараза, но к тяжестям я уже давно привык, да и всяко помощнее он будет, чем трофейные МП-40.

Вообще, трофеев нам досталось немало. В ранцах зольдат обнаружились консервы, галеты, шоколад, колбаса, копченое сало, а во флягах попадались и шнапс, и вино, но последние я приказал конфисковать и сдать в санчасть. Впрочем, некоторые бойцы уже успели приложиться к спиртному, но откровенно пьяных не обнаружилось, так что и гайки я затягивать не стал.

Немецкие карабины, ничем не превосходящие мосинки, мы разрядили и сложили кучей, но многие горячие головы взяли себе клинковые штык-ножи. И для форсу, да и в рукопашке вполне могут пригодиться, хотя лезвие длинновато для схватки в узких окопах.

Хватает ладных, металлических пулеметных лент и патронных ящиков, «колотушек» с длинной ручкой М-24 и небольших круглых «яиц» М-39. Достались нам и осветительные ракеты, и даже – что особенно обрадовало Косухина – несколько снарядных ящиков с немецкими 81-миллиметровыми минами.

По поводу последних Игнат рассказал мне занятную историю. Как оказалось, калибр советского миномета в восемьдесят два миллиметра был выбран конструкторами не случайно: трофейные «огурцы» противника они могут использовать смело, один миллиметр – разница совсем крохотная. Но только если на один миллиметр меньше! А вот наши, советские мины, больше на один миллиметр, и из-за этой незначительной, казалось бы, разницы, они уже не влезают в германские «самовары»! Вот такая вот конструкторская мудрость, лишавшая фашистов возможности использовать трофейные боеприпасы для своих батальонных минометов.

Кстати, лейтенанта-минометчика я искренне поблагодарил и пообещал, что напишу представление о награде. Как-никак его люди подавили две минометные батареи и заткнули артиллерийскую на пару с танкистами! Это дорого стоит, а будь иначе, и никакого успешного штурма бы не вышло. Фрицы – большие умельцы применять минометную и полевую артиллерию, особенно это чувствуется на фоне дефицита снарядов и слабых артподготовок советских «богов войны»…

Да, оборону я наладил: расписал сектора обстрела, закрепил людей на участках, выставил на ночь двойные посты, поставив им задачи пускать осветительные ракеты каждые десять-пятнадцать минут. Пусть лучше к рассвету кончится запас трофеев, чем мы провороним немецкую вылазку! А подступы мы хоть и жиденько, но заминировали растяжками с последними «лимонками». Гранат теперь хватает, а растяжки утром снимем.

Вдобавок я отрядил на дежурство и пулеметные расчеты. Редкие очереди в немецкую сторону (как и плотный кинжальный огонь в случае прорыва) существенно осложнят фрицам жизнь, коли те на что-нибудь решатся… А проверять людей буду лично, все равно после пережитого напряжения и стоящей перед глазами картины братской могилы сон не идет. Ничего, завтра высплюсь – дай бог, комполка сдержит слово и не бросит нас в атаку.

Дай бог… Эта вроде бы и привычная присказка вдруг как-то задела, зацепила, заскребла по сердцу. Я даже не понял почему, с удивлением прислушиваясь к себе, пытаясь понять, чем же вызвано раздражение, а потом понял.

Бог и война – вещи друг от друга слишком далекие. Где Бог, а где братская могила на семь десятков человек, в которую легли пусть простые, но ведь кем-то очень любимые ребята? Ладно раньше я на деле не особенно переживал, хотя иногда и было тяжеловато терять тех, к кому привык. Но все равно гибель бойцов представлялась лишь игровым антуражем, попыткой разработчиков добиться сходства с реальной вой ной.

Теперь же все стало иначе. Теперь мне в каждом боте видится реальный человек с реальной биографией. А все, что происходит вокруг меня сейчас, происходило и ранее! Люди гибли – десятками, сотнями, тысячами… Да что там тысячами? Миллионами! А в смерти, если разобраться, ничего ведь возвышенного нет.