Сталинградская Богородица

А иерархи Русской православной церкви в 1942 г. впервые после Октябрьской революции получили официальные государственные назначения. Местоблюститель патриаршего престола Сергий (Страгородский), митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич) были включены в Чрезвычайную комиссию по расследованию преступлений оккупантов. Духовная сила и авторитет церкви противопоставлялись злодеяниям нацистской бесовщины.

Наряду с духовными сдвигами правительство по-прежнему прилагало усилия по восстановлению лучших воинских традиций России, их расчистке от революционного хлама. В октябре 1942 г. в Красной армии наконец-то утвердилось единоначалие. Была ликвидирована «вторая власть», институт комиссаров. Они превращались в заместителей командиров по политработе, их полномочия были значительно урезаны. В начале 1943 г. изменилась форма одежды. На плечи военных вернулись погоны – примерно по такому же образцу, как в царской армии. Вместо обозначения «командиры» постепенно внедрялся оплеванный термин «офицеры». Официальные обращения «красноармейцы» и «краснофлотцы» вытеснялись в обиходе старыми – солдаты, матросы. А вместе с тем возрождались и понятия офицерской, солдатской чести. Учреждались новые ордена – Суворова, Кутузова, Александра Невского, позже – Богдана Хмельницкого, Ушакова, Нахимова. Новые ордена в честь героев славного прошлого. Появился и аналог Георгиевского креста – орден Славы трех степеней. Он изготовлялся в виде звезды, но на черно-оранжевой георгиевской ленте. Появились аналоги кадетских корпусов – суворовские и нахимовские училища.

Каждый шажок России к Господу, к своим державным и национальным истокам мог показаться незначительным. Но все они вместе поддерживали и обеспечивали колоссальный духовный и моральный перелом. Причем оценить его можно очень даже ощутимо и наглядно. В прошлых главах уже отмечалось, что в 1941 г., за первые полгода войны, в плен попало 3,9 млн советских солдат. За первую половину 1942 г. пленных было тоже немало, около 900 тыс. Но дальше, невзирая на жесточайшие сражения, их количество стало резко сокращаться. За остальные три года войны в германский плен попало, по разным оценкам, 650–900 тыс. человек. Разве не очевидно, насколько разительно изменились настроения в армии?

Но для победы одного лишь настроения было недостаточно. Требовалось еще и умение. Повторюсь, опытные кадры, погибшие в первых столкновениях с врагом и в плену, заменяли недоученные призывники, выпускники ускоренных курсов и училищ. Генерал-лейтенант СИ. Мельников вспоминал о совещании, проходившем у Сталина 21 сентября 1942 г. с участием командующего бронетанковыми войсками Федоренко и командующих танковыми армиями. Был поднят вопрос о живучести танков. Оказалось, что средняя живучесть советского танка – 1–3 атаки. А германского – 5-15 атак. Была выявлена и главная причина столь вопиющего различия: слабая подготовка экипажей. На обучение управлению танком выделялось всего 5-10 «моточасов», после чего экипаж бросали в бой [80].

Сходное положение было в авиации. Советский ас А. И. Покрышкин описывал, как их потрепанную часть отводили в тыл на переформирование и на аэродром прибыл полк из новичков. Командир попросил Покрышкина пару раз сводить их на задание. Но от второго вылета он отказался: молодежь проявила полнейшее неумение действовать в воздухе [97]. То же самое было в артиллерии, пехоте. Где-нибудь срочно требовались подкрепления, наскоро сколоченные части грузили по вагонам и отправляли в пекло. И вот таким солдатикам, собранным с миру по нитке, неопытным, приходилось драться с натренированными профессионалами!

Это сказывалось в полной мере. Например, при освобождении Великих Лук удалось перебить, переранить и набрать в плен 50 тыс. немцев – советские потери были вчетверо больше. При неудачном зимнем наступлении Калининского и Западного фронтов на Ржевско-Вяземский выступ соотношение потерь оказалось таким же, 4:1 в пользу неприятеля. И все-таки качество войск постепенно стало меняться. Чудовищные котлы и массовые сдачи в плен наших войск сошли на нет. Дивизии, полки, батальоны становились стабильными, слаженными организмами. В сражениях они редели, хоронили убитых. Но другие офицеры и солдаты набирались опыта, превращались в матерых фронтовиков. Они принимали новичков, доучивали их воевать и выживать на передовой.