Сталинградская Богородица

Из Хелма оно перебралось в более крупный город Люблин, отсюда второе название – «Люблинское правительство». 26 июля оно подписало соглашение с СССР. Признавалось, что в районах боевых действий вся полнота власти принадлежит советскому военному командованию, а в тыловых районах Польши – комитету национального освобождения. Руководителей вильнюсских и львовских отрядов АК вызвали на переговоры. Выполняя инструкции Миколайчика, они уперлись, что Вильнюс и Львов принадлежат Польше. Поэтому их арестовали, а их бойцов разоружили. Предложили всем желающим поступать в Войско Польское. Многие согласились, отказавшихся интернировали – держать в ближних тылах антисоветские формирования было не самым лучшим вариантом.

Но оставалась еще Варшава. Даже англичане оценивали, что восстание имеет мало шансов на успех, зато чревато многочисленными жертвами среди мирного населения. Однако лидеры буржуазной Польши были уверены, что даже неудача пойдет им на пользу, всколыхнет народ, настроит соответствующим образом мировое «общественное мнение». Черчилль все-таки уговорил Миколайчика лететь в Москву и договариваться со Сталиным о взаимодействии. Сама по себе восставшая Варшава станет неплохим козырем, и у русских можно будет что-нибудь выторговать.

А тем временем из Варшавы началась эвакуация тыловых немецких учреждений, закрутилась обычной неразберихой. Добавились известия о покушении на Гитлера. В штабах АК сочли, что Германия уже рушится. Пролетела команда – начинать! 1 августа выступили 15–20 тыс. человек. Но из них лишь 5 тыс. были вооружены. Остальным предписывалось с топорами, кирками, ножами нападать на немцев, вооружаться трофеями. Захватили ряд гражданских учреждений и жилых кварталов. Но казармы, аэродромы, склады и все прочие военные объекты удержались, отшвырнули полубезоружных поляков автоматными и пулеметными очередями.

А с оценкой положения командование АК крепко ошиблось. Гитлеровцы вовсе не намеревались оставлять Варшаву. Наоборот, сюда прибывали свежие соединения, и буквально за два дня до восстания, 29 июля, советскую 2-ю танковую армию потрепали и отбросили под Радзимином. Все успехи поляков объяснялись только тем, что оккупанты растерялись. Но опомнились они быстро. Уже не повстанцы атаковали их, а они навалились на повстанцев. В первый же день погибло 2 тыс. бойцов, а 5 тыс. ошалело под пулями, сообразило, что легкой победы не предвидится, и разбежалось. Правда, вместо них примыкало множество случайных людей. Восстание разлилось на всю Варшаву.

Но и Бур-Коморовский быстро осознал – дело худо. Взывал к англичанам, напоминал о своих заявках прислать польскую десантную бригаду. Куда там! Британцы отмахнулись, что бригада занята на фронте. На второй день Бур-Коморовский вспомнил о русских. Принялся требовать, чтобы они быстрее наступали. Но о помощи просил довольно своеобразно. К нему для связи были переброшены офицеры из штаба 1-го Белорусского фронта – командующий АК отказался даже принять их. Все запросы к русским он направлял только через Лондон. А Миколайчик как раз в это время прилетел в Москву и пробовал качать права. Указывал, что Варшава находится в руках его «войск» и сам он едет в свою столицу.

Сталин охладил его, обрисовал истинную ситуацию. Вскоре и Миколайчик стал просить о помощи для повстанцев. Иосиф Виссарионович предложил начать с нормализации отношений. Он выдвинул ряд условий – Лондонское и Люблинское правительства объединятся, создадут совместное правительство. А будущая граница СССР и Польши пройдет по линии Керзона – отделит районы, где большинство населения составляют поляки, от украинцев и белорусов. Примерно так же, как проходила граница в 1941 г. Миколайчик категорически отверг то и другое. Настаивал, что власть принадлежит только его правительству, а Западная Украина и Западная Белоруссия должны быть возвращены Польше.

Дальнейшие переговоры потеряли смысл. Что касается восстания, то Сталин характеризовал его как авантюру, а его предводителей называл безответственными преступниками. Но все-таки русское сердце жалостливое. И грузинское тоже не осталось чуждым к страданиям варшавян. Помогли, еще как помогли! Советская авиация произвела на Варшаву 5 тыс. самолетовылетов. Из них 1300 – на бомбежку и штурмовки германских войск. 2500 – со сбросом для повстанцев оружия, боеприпасов, продовольствия, медикаментов. Войска 1-го Белорусского фронта на плацдармах за Вислой предпринимали атаки. Но в долгом наступлении они выдохлись, прорвать неприятельскую оборону были не в состоянии.

Впрочем, сражения на Висле подарили повстанцам отсрочку. Германские танковые дивизии давили их лишь «транзитом» – прокатывались по варшавским кварталам по дороге к советским плацдармам. На непосредственное подавление кинули всякий сброд. Русскую бригаду Каминского из Локтя-Брянского, части «Казачьего стана», азербайджанские батальоны, украинских эсэсовцев, карательный полк Дирлевангера из уголовников. Такие герои охотно потрошили дома, насиловали, резали, но под пули не слишком стремились.