Сталинградцы

Что только не проходило перед глазами. И местность видишь впереди, и всю свою прошлую жизнь.

В детстве мне пришлось в Царицыне товарища Сталина видеть. Отец мой здесь воевал: работал он на «Красном Октябре» сталеваром. Был мой отец красногвардейцем в отрядах Ворошилова. Белые расстреляли его на станции Гумрак.

«Нет! — думал я, — не может быть, чтобы враги нашим городом овладели. Товарищ Сталин этого не допустит. Была белым здесь могила — будет и фашистам».

Вся моя жизнь была связана с заводом. Я работал на нём и токарем, и слесарем, и электромонтёром. Сколько специальностей усвоил, универсальным человеком стал, а ведь на завод пришёл, имея образование только за пять классов. Освоили мы завод. Получил я за свой труд, за выпуск первых тракторов, орден Ленина.

Больно было, как немцы завод бомбили. Эх, думаешь, как бы заслонить его сверху. А когда увидишь, как зенитчики подобьют немца в воздухе, хотелось выпрыгнуть из танка, побежать и посмотреть, как этот самолёт догорает.

Затихнет бой, сидишь в танке и всю жизнь вспоминаешь… Был у меня на Линейном посёлке свой дом, построил мне его завод. Была у меня своя машина «эмка». Бывало, я в выходной день на своей легковой машине детей, жену и товарищей катал, в театр ездил…

С какими людьми приходилось встречаться! Когда завод строили, не раз я с Серго Орджоникидзе беседовал. А заболел я однажды, так ко мне на квартиру товарищ Серго пришёл проведать и врачей прислал. И ведь не только я так жил, все мы так жили — старые производственники.

Горевал я по убитым товарищам, ведь вместе начинали мы завод строить. На моих глазах Сашу Пуговицына, соратника моего, убило. Не всегда удавалось тогда друга похоронить. Знаем мы только, что легли они все вот здесь, у Мечетки.

Пришлось мне раз на завод поехать. Нужно было танк отремонтировать. Мы хоть своим ходом дошли, а другие подбитые танки с передовой на буксире вели. Поставили мы танк на конвейер, и сразу же обступили нас сборщики, слесаря, электрики; быстро, на-глаз определяли, что нужно немедленно сделать.

Бортовые моего танка были пробиты. Переменили бортовые. Гусеницы новые поставили. Всё пересмотрели, почистили. Заправили баки горючим. Как новенький танк стал. Пока на ремонте стояли, не отходил я от танка. А потом всё же решил посмотреть, что кругом делается. Прошёлся я по заводу. Немец бьёт по нему прямой наводкой. А завод работает, всюду порядок — охрана, часовые стоят. Рабочие станки на платформу тащат, погрузка идёт. По двору ходят рабочие и инженеры, повсюду копаются, что-то ищут. Это запасные части собирали, чтобы танки ремонтировать.

Вышел я на площадь. Куда пойти? Жена моя, Капитолина Николаевна, с детьми к тому времени уже эвакуировалась. А дом мой на Линейном посёлке — разбит был.

Постоял я на площади. Встретил товарища Костюченко — начальника нашей районной милиции — и подумал: «все пожилые люди опять молодыми стали». Ведь Костюченко еще в гражданскую войну служил в частях Будённого, а теперь стал командовать истребительным отрядом.

Поговорил я перед тем как в танк сесть с партийным секретарем нашего цеха товарищем Смирновым, попрощался со всеми, и снова зарядились у стадиона и в бой поехали.

Всё же подбили наш танк через несколько дней. Так и остался он на поле боя. Вылезли мы, как кавалеристы с коней, спешились и пошли драться вместе с бойцами народного ополчения. Лежишь в обороне, а вокруг тебя всё знакомые люди; вспоминаешь, когда кто на завод пришёл, кто чем отличился, у кого какая специальность, и думаешь: «а теперь у всех у нас специальность одна — солдатами стали, хотя и не по-военному одеты».

В ЦЕНТРЕ ГОРОДА

В блиндажах и подвалах

Т. С. Мурашкина

Я давно уже не ночевала дома. Все наши работники перешли на казарменное положение. Моя тринадцатилетняя дочь Надя оставалась в квартире одна. Когда немцы бомбили наш район, она или бежала в убежище или, обнимая собаку Индуса, становилась между окнами в простенок. Уезжать из города она долго не хотела, говорила: «Мама, я ведь тоже могу быть полезной, умею раны перевязывать».

Я и не знала, что моя дочь посещала кружок Красного Креста, чтобы оказаться полезной и необходимой во время войны. С трудом мне удалось уговорить ее уехать к знакомым за Волгу.

Недалеко от командного пункта нашего Дзержинского района на церковной колокольне был установлен пост ПВО. Отсюда открывался вид на весь район, в котором я работала председателем Совета трудящихся. Колокольня эта была очень ветхой. Во время бомбёжки ее качало из стороны в сторону. Не раз немецкие лётчики пытались сбить нашу вышку. Кругом рвутся бомбы, звонишь бойцам наверх, спрашиваешь: «Ну, как?», а они отвечают только: «Качает».

Однажды, поднявшись на колокольню, я увидела, как горело здание облисполкома. Рядом со мной стояла заведующая РайОНО Мария Лисунова.

— Вот видишь, — говорила она, — горит дом, который ты сама строила.

Мы строили этот дом в 1929 году. Тогда я работала ещё шофёром, возила на строительство песок.