Сталинъюгенд

С началом войны Микоян, уже почти задвинутый в тень, вдруг начал приобретать сильный вес в глазах Сталина. С первого дня вторжения немцев он энергично и эффективно занимался снабжением армии и тыла горючим, амуницией и продуктами питания. Сталин передал в его подчинение сразу три наркомата: внутренней торговли, внешней торговли и пищевой промышленности. Увидев, что Анастас Иванович справляется не в пример лучше Молотова (которому поначалу отдали танковую промышленность) и Маленкова (авиация), Вождь навьючил на него очень сложное и ответственное дело — курирование поставок из Америки по «ленд-лизу». Речь шла о самом необходимом для фронта: сырье, самолётах, артиллерии, автомобилях и горючем. Так у Микояна возник прямой доступ к соконтролю за вооружениями. Вот и летом 1943 года Хозяин дополнительно поручил Анастасу Ивановичу организовать Резервный фронт к предстоявшей битве с немцами в районе Орла — Курска — Белгорода. Роль Микояна в ГКО и Политбюро неуклонно возрастала. Если к началу войны он занимал в негласной иерархии сталинских приближённых где-то восьмую-десятую позицию, вместе с Ворошиловым, Хрущёвым и Булганиным, пропустив вперёд Берию, Маленкова, Молотова, Жданова и Кагановича, то в 1943-м Микоян уже делил с Маленковым второе-третье места, сразу же вслед за Берией. Этому, конечно, невольно содействовали и сами конкуренты. Жданову Сталин долго не мог простить растерянность и панику, охватившую того в начале войны. Молотов не справился с руководством танковой промышленностью, и её передали Берии. Ворошилов оказался полностью не способен к какому-либо руководству в условиях современной войны. Каганович дело знал и работал неплохо, но взлётов не совершал. Хрущёва и Булганина Вождь отослал на фронт, несколько отдалив от себя. Таким образом, на коне был Берия, реально делавший очень много для выпуска вооружений. Он тянул за собой верного союзника Георгия Маленкова, державшего в руках кадры. Но в спину им дышал Анастас Иванович. Это никак не устраивало Лаврентия Павловича, поскольку Микоян отнюдь не был его послушным орудием, как, например, тот же Георгий Максимиллианович. Раздражённый Берия давно искал случай подставить Анастасу подножку, но повода всё не подворачивалось. И вдруг удача сама свалилась прямо в руки.

* * *

6 июня, сразу по приезде в Кремль, Берия связался по телефону с Микояном:

— Приветствую тебя, Анастас.

— Здравствуй, Лаврентий.

— Как дела, как успехи?

— Спасибо. Работаем. Неразрешимых проблем нет, но забот хватает. А у тебя что творится?

— Тоже трудимся. Кстати, есть небольшое дело. Не выкроишь для меня сегодня часик?

— О чём разговор… Заходи хоть сейчас.

— Не могу. Важные дела. А, если тебе удобно, в 18.00 неплохо бы встретиться.

— Буду ждать.

Положив трубку, Микоян задумался:

«Берия звонил неспроста. Вслед за этим звонком, "ни о чём", должен последовать подвох. Но какой?… Надо догадаться! И встретить его во всеоружии»…

Но сколько он ни пытался понять причину непрошеного визита хищного Лаврентия, на ум ничего существенного не приходило.

«Ладно, осталось недолго. Посмотрим, с чем он пожалует», — решил член ГКО и занялся текущими делами.

Однако Берия пожаловал не «с чем», а «с кем» — он вошёл в микояновский кабинет в сопровождении главного чекиста страны Меркулова. Ничего хорошего это не предвещало, и Анастас Иванович внутренне напрягся, поняв, что предстоит неприятный разговор.

Нежданные визитёры вежливо поздоровались и уселись в посетительские кресла.

— …Чаю? Бутерброды?

— Чайку можно. Ты как, Всеволод?

— С удовольствием, — поддержал шефа Меркулов.

Микоян распорядился об угощении. Когда его подали и официантка закрыла за собой дверь, он, оставаясь внешне спокойным, спросил:

— Ну-с, чем обязан?

— Видишь ли, Анастас… есть серьёзный разговор.

— ?…

— Ты слышал, что третьего дня натворил сын Шахурина?

— Конечно. — Проницательный Микоян сразу догадался, что к событиям причастен кто-то из его детей, учившихся в одной школе с погибшим.

В этой ситуации брать на себя лидерство в беседе с двумя стервятниками смысла не имело, и Анастас Иванович предпочел молчать до следующего хода противника.

Отпив из стакана глоток, Берия поставил его на стол и сказал:

— Знаешь Анастас, у следствия есть веские подозрения, что Шахурин-младший убил дочь Уманского и потом застрелился сам из «вальтера», принадлежащего твоему сыну Вано. Дело это бытовое, но в высшей степени неприятное… Мы не хотим преждевременно поднимать шум. Есть малая вероятность, что оперативная информация неверна. Поэтому просим помочь прояснить ситуацию… Хорошо бы ты сейчас пригласил парня сюда, и мы, в твоём присутствии, задали ему ряд вопросов.

В течение монолога Лаврентия на лице Микояна не дрогнул ни один мускул, однако на душе стало тошно и тревожно:

«Несомненно, Берия уверен в причастности мальчика к печальным событиям, иначе не завёл бы такой разговор».

Ничего не оставалось, как принять навязанные условия.

— …О чём говорить. Мы просто обязаны сделать, как ты предложил. Я немедленно пошлю машину за Ваней.