Сталинъюгенд

Удивительно, но Сталин, по сути, делал то, о чём визжал Троцкий. Только беснование Льва Давидовича с угрозами всему миру было невыполнимо именно потому, что тот делился своими планами с миллионами. Напротив, диктатор делал всё обстоятельно, расчётливо и молча. Свою главную цель — беспрекословное мировое господство — он обкатывал на собственной стране и собственном окружении. Уйти из-под пресса можно было только в небытие.

Возможно, Анастас Иванович оказался первым, для кого перестало быть тайной, что оппозиционеров ждёт смерть. Позже до него дошло, что погибель готовится не только оппозиционерам — настоящим или бывшим — но и любому из окружения Сталина, кто не станет с гиканьем нестись в первых рядах крушителей и убийц. И, наконец, Микоян осознал, что пока Вождь жив и идёт к цели — насильственная смерть, рано или поздно, доберётся до всего его окружения.

Уничтожая сподвижников, Иосиф решал сразу две тактические задачи, возникавшие при построении государства: держать всех в страхе путём перманентного пускания крови и одновременно избавляться от ненужных свидетелей.

Прошли годы, и жизнь доказала правоту суждений Анастаса Микояна. Защититься от тирана нельзя было ничем — ни преданностью, ни умом, ни хитростью, ни подлостью, ни трусостью, ни тупостью. Диктаторская машина уничтожения рано или поздно давила каждого. Уже канули в лету и много позволивший себе Фрунзе, и не утратившие наивности Киров с Орджоникидзе, и пустозвоны Зиновьев с Каменевым, и мечтатель Бухарин, и людоеды Ягода с Ежовым, и даже голову Троцкого, схоронившегося в Мексике, пробил насквозь карающий ледоруб убийцы.

Теперь Микоян уже не сомневался, что придёт и его очередь, и черёд остальных — властного Берии, хваткого Хрущёва, скользкого Маленкова, надменного Булганина, тихого Андреева, псевдоинтеллигентного астматика Жданова, хитрющего Кагановича, тряпичного Ворошилова, сверхосторожного Молотова…

Осознав это, Анастас Иванович с ещё большей энергией стал бороться за жизнь, сказав себе: «От моей смерти в одном ряду с миллионами не выиграет никто. От моей жизни выиграю я и моя семья. А там, видит Бог, я его переживу».

Это оказалось не простым испытанием. Приходилось вместе с Вождём искать «врагов» и добиваться их смерти. Требовалось до хрипоты и полуобмороков славить его с трибун. Но главное, надо было постоянно доказывать Хозяину, что он, Микоян, делает это искренно, чтобы Сталин как можно дольше не усомнился в нём. На этом пути сильно мешали интриги соратников по Политбюро, только и ждавших, как бы свалить ближнего, отодвинув свой конец.

К сегодняшнему дню Анастас Иванович выдержал все испытания. Он выжил в течение жутких лет страха и террора, сохранив самое для себя ценное — жизнь. Совсем малую толику его оправдывало в собственных глазах, что он никого не топтал без крайней нужды, что в ряду выродков, сам он не стал маньяком-людоедом, жаждавшим человеческой крови без понуждения со стороны тирана.

Больше того, иногда, переступая через себя и страх, Микоян добивался освобождения особо ценных сотрудников, убеждая Сталина в их незаменимости как специалистов. И даже «через не могу» сумел помочь нескольким сиротам, детям других бывших подчинённых, которых не смог или не посмел попытаться уберечь от жерновов сталинской мельницы.

Он слишком хорошо изучил Кобу, понимая, что тому были неведомы понятия жалости и сострадания. Неприкасаемой оставалась только дочь Светлана, которой, впрочем, тоже доставалось от любви папаши. Помимо преданности, Сталину ещё требовались полная самоотдача на работе и умение выполнить невыполнимое. Только тогда можно было надеяться, хотя и неспокойно, заснуть на очередную ночь в своей постели. Микоян не припоминал случая, чтобы Иосиф откликнулся на крик о помощи, но Сталин не раз выдёргивал из петли людей, писавших ему из лагерей не о своей преданности, а об усовершенствовании его системы построения государства, в чём бы это ни выражалось: в организации, в науке, в технике или в идеологии…

И только сейчас, в войну, пришло душевное согласие, когда работу на Сталина Анастас Иванович выполнял с радостью — отдавал всего себя для Победы. Он никогда так плодотворно не трудился, но именно в этот момент натворил бед Ваня.

* * *